Знание-сила, 1999 № 09 – 10

Эти факты рассеивают все неясности в вопросе о происхождении как Андрея Ослеби,так и его брата, объясняя появление указания на их «чернечество» и происхождение эпитета «любочанин», который означал не черниговский Любеч, а брянский Любутск.

В XIV веке город Любутск входил в состав владений князя Дмитрия Ольге рдовича. Переход его на службу к Москве определил и судьбу братьев, последовавших за сюзереном. Этим и только этим обстоятельством определялось их появление в составе княжеской дружины, возглавлявшей передовой полк на Куликовом поле и принявшей на себя первый удар ордынцев. Тогда становится понятно и присутствие здесь сына Ослеби Якова, погибшего вместе со своим дядей Александром Пересветом, и отсутствие имени Пересвета в официальном московском синодике, поскольку для Москвы он был «чужим» не только по происхождению, но и, так сказать, по юрисдикции.

Не отсюда ли идет и легенда, спутавшая Якова Ослебетина с его отцом, о захоронении героев Куликовской битвы на территории Симонова монастыря в склепе, который мог служить временной усыпальницей для Пересвета и его племянника в ожидании перенесения их праха на родовое кладбище в Любутске?

Подтверждением вывода о брянском происхождении Пересвета могут служить разыскания А.А. Зимина в связи с родословием известного Ивана Пересветова, который в челобитной Ивану IV именовал Александра Пересвета и Андрея Ослебю«своими пращурами».

И тот факт, что Андрей Ослебя принял постриг с именем Иродион почти два десятилетия спустя после Куликовской битвы, позволяет говорить, что его брат, брянский боярин Александр Пересвет тоже не был монахом.

Но почему именно этот брянский боярин оказался связан преданием с именем преподобного Сергия и его обителью в повествовании о Куликовской битве?

Разгадка, как я считаю, напрямую связана с приходом на Дон посланца троицкого игумена. Теперь, когда мы знаем, что личной встречи князя с Преподобным перед битвой не было, версия о заочном благословении кажется единственно достоверной.

Но кто был этим посланцем? Кому мог вручить троицкий игумен свое письмо и просфору для великого князя? Кто мог не только разыскать, но и догнать войско, спешно идущее на битву? Именно в этих вопросах и заключена разгадка Пересвета, потому что посланцем Сергия мог быть… только он. И интересно, что по одной из существующих легенд посыльным прямо назван… инок Александр Пересвет. Факт этот опирается не только на предание, но и на комплекс историко-архитектурных памятников, ныне совершенно забытых.

Если Пересвету в «Сказании» отведено значительное место / то судьба Ослеби остается неизвестной. Он как бы случайная фигура, статист, оттеняющий подвиг своего брата и не имеющий своей роли в происходящих событиях. Таким же видим его и в «Задонщине», откуда он и «пришел» в «Сказание».

Надо сказать, что Куликово поле находится в стороне от обычного пути ордынских набегов, в местности, крайне неудобной для продвижения больших людских масс. Татарская «сакма», по которой обычно двигались ордынцы с юга, пролегала по водоразделу между Доном и рекой Воронеж примерно в сорока километрах к востоку от Куликова поля. Именно здесь, неподалеку от города Скопина, вплоть до двадцатых годов нашего века существовал мужской Дмитриевский Ряжский монастырь с двумя храмами – великомученика Димитрия и Сергия Радонежского, основанный московским князем в ознаменование своей победы на Дону и в память о полученном от Сергия благословении. На этом месте, согласно преданию, нагнал московское войско инок Александр Пересвет и передал «грамотку» от троицкого игумена и просфору.

А главной реликвией, сохранявшейся в монастыре, стал костыль из яблоневого дерева, с которым сюда шел Пересвет. Этот «посох Пересвета» и сейчас хранится в «особой кладовой» Рязанского историко-архитектурного музея-заповедника за № 3888. Конечно, подобная реликвия не доказательство, тем более что это не дорожный посох (который не был нужен Пересвету), а именно костыль, опора для раненого или искалеченного человека, никогда не принадлежавший историческому Пересвету, если только не предположить, что в битве он был не убит, а только смертельно ранен и какое-то время пользовался этой палкой. Но последнее принадлежит уже к области домыслов, тогда как единственное рациональное зерно легенды – встреча московского князя и Пересвета на берегах речки Верды – находит себе не только «археологическое», но и логическое подтверждение.

Действительно, костыль – не дорожный посох, Пересвет – не инок, однако основание Дмитриевского монастыря московским князем в Рязанском княжестве (на чужой земле!), притом с храмами, исключающими какое-либо иное объяснение, кроме связи с битвой на Дону, – аргумент достаточно убедительный.

Сам выбор места заставляет думать, что с ним связано какое-то важное событие кампании 1380 года, освященное именем Сергия Радонежского. А из всего, что нам известно, единственной причиной могло быть получение от него письма, которое, судя по всему, совпало с еще одним немаловажным событием похода – обнаружением противника.

Почти во всех памятниках «куликовского цикла» отмечена двухдневная заминка – остановка войска около Дона без указания, где это произошло. Принятым в современной историографии маршрутом из Коломны на устье Лопасни через Оку и далее на юг, к устью Непрядвы, Дмитрий идти не мог по двум причинам.

Во-первых, маршрут обычных набегов ордынцев на Москву и Рязань шел восточнее, по высокому левобережью Дона на Переяславль Рязанский и на Коломну. Именно так в 1378 году шел на Москву Бегич, разбитый наголову русскими войсками. А задачей московских воевод было как можно раньше встать на пути ордынцев, перегородив им дорогу на самых далеких рубежах.

ПЕРЕПРАВА ВОЙСКА МОСКОВСКОГО ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ ДМИТРИЯ ИВАНОВИЧА ЧЕРЕЗ ДОН. ЛИЦЕВОЙ СВОД XVI ВЕКА. ДРЕВНИЙ ЛЕТОПИСЕЦ

РУССКОЕ ВОЙСКО ВО ГЛАВЕ С КНЯЗЕМ ДМИТРИЕМ ИВАНОВИЧЕМ ВЫЕЗЖАЕТ НА КУЛИКОВО ПОЛЕ. «КНЯЗЬ ДМИТРИЙ ИВАНОВИЧ ВЫЕДЕСАМ ИС ПОЛКУ С ПАЛИЦАЮ ЖЕЛЕЗНАЮ»

Во-вторых, именно здесь, в районе нынешнего Скопина, должен был остановиться московский князь, получивший первоначальное известие, что Мамай кочует в верховьях реки Цны. Вот почему можно утверждать, что двухдневная задержка была вызвана растерянностью москвичей, когда, пройдя южнее обычных застав между Чюром и Михайловом, они не встретили Мамая. Если бы они с ним разминулись и Мамай оказался в тылу русского войска, ему была бы открыта дорога к незащищенной Москве.