Знание-сила, 1999 № 09 – 10

Впрочем, многочисленные прикольные шифровочки «для своих» все же переполняют текст, как изюмины в кексе, испеченном щедрой хозяйкой. Собственно, вся «Паутина» – одна большая «шифровка», отправленная пианисткой Кэт – пардон, Мэри! – на Большую землю.

Именно по этой причине я не ограничился собственным драгоценным мнением, а обкатал «Паутину» на парочке добровольцев, каковые в Сеть не заходят, а посему совершенно неспособны испытать бурную радостьузнавания при упоминании, к примеру, «вернеровского робота Мистер Смех», или лекций Лебедева по «урле ведет еу» и Мирзы Бабаева по «искусству сновидения». И почему «Лабиринт отражений» Лукьяненко написан в стиле «фидорпанк», не понимают. Думают – опечатка.

Но оказалось, что и у них «Паутина» идет как по маслу, хотя отдельные «шифрованные» абзацы (вроде пародии на «Вечерний Интернет» в пятой главе) все-таки вызывали у моих подопытных коротенькие приступы зевоты. Так что теперь я совершенно уверен, что необходимый «кандидатский минимум» для получения удовольствия от чтения «Паутины» -это просто знакомство с «Балладой о Добром Робине».

Напоследок хочу выразить официальную благодарность авторам за изобретение гениального термина «худл» (впрочем, за время пребывания в моей голове он непреднамеренно обогатился лишней гласной и превратился в еще более уничижительное, но мелодичное «худло»). Я абсолютно убежден, что наш брат, пишущий прямоходящий примат, должен знать слово «худло», повторять его как мантру и не забывать о нем ни на мгновение. Наилучшая прививка от головокружения: «Чем занимаешься?» – «Да вот, худло варю потихоньку!» Самое смешное, что при этом необходимо столь же дисциплинированно помнить об ангеле, который стоит за твоим плечом, пока… да уж, пока «варится худло», лучше и не скажешь! И если удастся примирить в своем сердце два этих образа, возможно, вы сумеете удержать равновесие и пройти по лезвию бритвы. Уцепившись только за «худло» или только за «ангела», вы неизбежно окажетесь в пропасти. Другое дело, что подавляющему большинству пишущего населения пропасть сия кажется уютными местом, в котором не грех скоротать жизнь – другую. Но это уже проблема иного порядка.

Маис Фрай, литератор

«У всякой профессии и у каждого сообщества есть свои книги: у педагогов – «Педагогическая поэма», у сталеваров – «Как закалялась сталь». Только про Интернет не написаны романы. Есть, конечно, Гибсон сотоварищи, но они ведь импортные. И вот, наконец, появился роман, выдержанный в национальной традиции.»

(журнал Internet #12)

Мэри Шелли, Перси Шелли

в темноте

на верхней полке вагона

проснулся от крика

и слушая

как перестук колес

ткет одеяло

из тишины

понял

что никогда уже не узнаю

кто кричал -

я сам

или кто-то другой

или приснилось

(Виктор Степной. «Голоса тишины»)

Что-то колет в левом боку… Все колет и колет…

Я окончательно стряхнул сон и повернулся. Движение отозвалось болью в висках. Вперед тебе наука: не пей кофе два раза подряд в одном и том же Нет-кафе.

Но как аккуратно научились работать, гады! Раньше бы с помпой, с дубинками, руки за спину, башкой об железную дверь. А теперь – прыснули какой-то гадостью, и все, вырубился. И даже не знаю, сколько так валялся…

А что же это там колется все-таки? Я пошарил во внутреннем кармане пиджака. Ага, в протоколе это назвали бы «устройством для несанкционированного подключения к Сети». Забавно: столько раз спал в одежде, и каждый раз какая-нибудь такая штука в кармане обязательно мешает лежать. Лет сорок назад, к примеру, была очень похожая коробочка с тремя выводами-переходниками – только для мага, а не для Сетки. Хорошо хоть, что меня взяли на обратном пути от Саида, а не по дороге к нему: тогда в кармане лежал пакет травки, который я обменял на этот микшер, помесь модема с новыми саидовскими примочками. Странный он, Саид: денег не берет, но обожает обмен…

В двери пискнул замок, и в комнату вошел человек в серой форме.

– Проснулся, что ли? Пошли тогда… да пошевеливайся!

Комната, в которую меня привели, оказалась почти такой же, как та, где я спал. Только с окном: в одну из стен был встроен большой голографический экран. У экрана стоял крупный лысый мужчина и наблюдал бегущих антилоп. Второй, в пиджаке, сидел за столом перед компьютером.

– Кто такой? – спросил пиджак, взглянув на меня, но обращаясь, очевидно, к лысому.

Лысый вынул из «дипломата» карточку-личку (ага, все-таки пошарили у меня по карманам!) и передал спрашивавшему.

– Якобы профессор. Бывший. Специалист по худлу.

Надо же, «по худлу». Как быстро слово заражает язык! Еще, кажется, вчера его не было, зато была «художественная литература». А потом вдруг раз! – и уже везде «худл». А мы-то радовались – ну как же. Сеть, независимые публикации, всеобщие электронные читальни, всемирные архивы классики…

И главное, как незаметно это всегда подкрадывается, и совсем не оттуда, откуда ждешь. Помню, в школе обсуждали Бредбери, сколько-то там по Фаренгейту. Потом еще «Имя розы», где библиотека горела…

Оказывается, все проще. Никакого шума, никаких горящих библиотек. Просто это стало никому не нужно, безо всяких запрещений и катастроф. Контент им нужен, Кон-Тент. Кристаллизация фактов, пьюрификация образов. Плюс все на скорости, на многоканальности – значит, надо успеть заманить, но не навязываться, шокировать – но не надоесть. Цифр и зрелищ, и без занудства! Никаких тебе романов, поэм и пьес, только шутеры: короткий эротический эскиз, анекдот, интеллектуально-психологическое эссе-афоризм. Но и то не больше двух скринов подряд, потом снова «просвещение». Позже они научились и сами шутеры нашпиговывать «просвещением»: где название-имя упомянут невзначай, где еще потоньше суггестия – фирменный цвет, лозунг…

А все остальное – бред предков. «Худл», как выразился в конце века один журналист-жополиз из столичного дайджеста. Но насчет сжигания ошиблись и жополизы, и Бредбери. В этом веке к мусору относятся с благоговением. Каждому мусору – свой ресайклинг. Вот и худл-архивы – идеальное сырье для программ, генерирующих шутеры… Да такие шутеры, что после них поневоле задумаешься – может, и впрямь сжигание литературных архивов было бы благом…

– Уснул, что ли, развалина?! Отвечай, когда с тобой говорят! Где и как ты связался с Вольными Стрелками?!

– Остынь,Сема! И давай поспокойнее, не обижай уважаемого гостя, – одернул пиджаковый лысого, отрываясь от экрана, где мелькали страницы моего персонального файла.

– Куда уж спокойнее, когда эта зараза, Малютка-Джон, до сих пор на свободе!