Юлия Жемчужникова - Достоинство возраста. Как относиться к старению

Надеюсь, вы понимаете, что это не мистика никакая, ведь все, о чем я, — это про живые клетки «свои» и «чужие» в нашем организме, а все живые клетки способны к общению. Самые передовые медицинские течения (остеопатия, кинезиология) лечат именно вниманием. Ну, а тем, кто в это не верит, можно почитать совсем уж научные открытия про зеркальные нейроны мозга.

Не обязательно обладать какими-то сверхспособностями или иметь наследственность. Конечно, полезно поучиться массажу, почитать книги о строении тела, о свойствах трав. Информация — нужная вещь. Но главное — уметь слушать и доверять природе и телу.

В психологии есть очень важное понятие, введенное Юнгом, — раненый целитель.

«Раненый целитель не означает просто, что человек был ранен и теперь способен к эмпатии — это было бы слишком очевидно и недостаточно для исцеления. Это также не означает, что человек может исцелять, поскольку сам прошел через идентичный процесс — это не поможет, если процесс не произвел глубоких изменений сознания. Следует помнить, что раненый целитель — не просто какой-то человек, а персонификация, представляющая собой особый вид сознания. Этот вид сознания относится к увечьям и поражениям телесных органов, высвобождающих искру сознания из этих органов, что приводит к сознанию органов и сознанию тела. Исцеление происходит не оттого, что человек целостен, интегрирован и собран воедино, а благодаря сознанию, прорывающемуся сквозь разъединенность» (Д. Хиллман).

Понимаете, да? По-настоящему помочь в болезнях физических и душевных может не тот, кто здоров или болел и сумел вылечиться, а тот, кто умеет осознавать болезнь.

«…Я искал до тех пор, пока не осознал, что самой правдоподобной будет манера, в которой моя бабушка рассказывала самые невероятные, самые фантастические вещи, рассказывала их совершенно естественным тоном; его-то я и считаю основой романа „Сто лет одиночества“ — с точки зрения литературного мастерства» (Г. Г. Маркес).

Вот вам пример вхождения в вечность. Не одна Арина Родионовна сослужила добрую службу человечеству. Рассказы стариков могут помочь сформировать не только великолепный литературный стиль, но и «просто» взгляд на жизнь. Однако они никогда этой цели не преследуют.

Сказки сказывают, а истории рассказывают. Вслушайтесь: сказывают, рас-сказывают.

Один рассказал другому, тот следующему, и история исказилась до невероятного, но интересного и яркого. В историю вплетаются чувства разных рассказчиков и магия мира.

Сказки — более женское, мамино, бабушкино. Хотя на Востоке и невесты, и молодые жены мужьям сказки сказывали. Их начало звучит или подразумевает: «Слышала я, в одной стране жили-были…» Хотя тут, как в приготовлении пищи или одежды, профессионалов много и мужчин.

Истории предполагают достоверность, их рассказывают, как бы очищая правду от сказок. Обычно это истории семьи или рода. Истории о тех временах, когда кто-то был молод или мал. Эти истории имеют очень большой психологический заряд и смысл.

Все мы знаем, как важны и потому зачастую опасны родительские установки, закладываемые на подсознание. Семейные истории имеют не меньшую силу, но могут быть куда более полезными. Очень важно, чтобы и они не были занудно поучительными, чтобы в них не звучало фамусовское «учились бы, на старших глядя!».

Помните, кстати, эту историю из «Горе от ума»? «Покойник дядя» споткнулся и упал на царском приеме, чем неожиданно рассмешил всех, и высочайших особ в том числе. Положение его было ужасным, конфузным, но он ловко вывернулся, упав еще и еще, знатно всех повеселил и был за то отмечен лентами и чинами. Представим теперь, что эта же история была рассказана не в пылу яростного воспитательного «наезда», а в вечерней беседе за чашкой чая. Тогда дядя вполне может вызвать не презрение и протест, а умиление вплоть до гордости. Это уже может быть история не об унижении и подхалимстве, а о находчивости и самобытности. И молодой человек, вспомнив ее в трудную минуту, сможет найти свой оригинальный выход в тупиковой ситуации.

Хочется снова напомнить про «Медею» Людмилы Улицкой, про ее важную роль хранителя семейных историй. Уверена, что и в эпоху электронных хранилищ и соцсетей старуха, помнящая, кто как родился и женился, может быть полезной роду.

Дети любят истории о том, как папа или бабушка были маленькими. Для них в этом психологическая поддержка, то, что трудности их возраста, какими бы они ни были, — переживаемы. Важна не столько историческая достоверность, сколько яркость. Есть и другое. Ребенок (хотя почему только ребенок?) слышит истории о том, как люди одной с ним крови жили в некие далекие времена (например, когда не было компьютеров или даже электричества), и подспудно возникает ощущение рода, его продолжительности в обе стороны.

И все же — сказки. Написав несколько книг и кучу статей, я взялась за сказки и обнаружила, как это невероятно трудно. Однако освоить можно.

Интересно важное отличие восточных сказок от наших. В славянских сказках сюжет небогат, строится по нескольким определенным схемам, и повествование построено на долгих троекратных повторах и схожих ситуациях. И счастливый конец.

Китайские, например, сказки отличаются неожиданным сюжетом и развязкой. Индийские замысловато вплетают одну историю в другую непредсказуемо и так, что следить за сюжетами требует определенных усилий.

Думаю, тут дело в том, что у нас сказки традиционно рассказывали бабушки за вязанием или прядением, и они служили цели угомонить, успокоить детей после дневной беготни и усыпить. Это определяет их монотонность. Это фактически колыбельные.

Восточные сказки — это истории, служащие для развлечения. Думаете, Шахерезада смогла бы продержаться больше трех дней на наших «жили-были старик со старухой»? Уснул бы повелитель, выспался и казнил бы. Бабушкины сказки — для убаюкивания.

Типичный пример дедушкиных сказок — «Сказки дядюшки Римуса» Джоэля Харриса или сказки Корнея Чуковского. Они динамичны, лаконичны и с юмором. Дедушкины сказки зацепляют любопытство ребенка, чтобы сел и не мельтешил перед глазами, дослушал, не шелохнувшись, и убежал, как закончится, до следующего вечера. Истории про Братца Кролика и Братца Лиса — чудесные сказки. Хорошо выручают, если нет фантазии. И плюс чудесные инструкции-обрамления о том, как может вести себя старый рассказчик. То есть он может вести себя как хочет, очень свободно, естественно (он там все коржики поедает у пацана), только не суетливо. И чудесное: «Кто такая Тетушка Медоуз и девочки? — Ну, не важно, просто так говорится, Тетушка Медоуз и девочки». Итак, каждой сказке свое место, время и аудитория. Однако у каждого старика/старухи должен быть или навык быстрого сказко-сложения, либо запас сюжетов и готовность рассказывать. Могу лишь сказать, что сказка начинается неожиданно с названия, идеи, мысли, оброненной фразы, ситуации, часто с имени героя. И с определенного момента она начинает расти и двигаться сама. Но надо внимательно следить, чтобы она удержалась от расплывания или занудства.