Рональд Ренг - Зачем мы бегаем? Теория, мотивация, тренировки [litres]

И питбуль испугался. Вообще-то Ганс-Юрген Ортман очень любит животных. Он сам взял собаку из приюта.

«В меня стреляли из пневматической винтовки», – сообщил Ортман друзьям после одной ночной пробежки. Он даже почувствовал, как пуля пролетела мимо. И Оглобля даже догадывался, чьих рук это дело. На подозрении был сосед из Бецдорфа, который организовал кампанию, чтобы вынудить его уехать из городка. Ганс-Юрген Ортман рассказывает об этом спокойным голосом, не жестикулируя. «Очень важно не поддаваться злопамятству», – говорит он.

Он стал звездой в то время, когда бегали еще очень немногие, но зато хватало зевак. Сегодня же все наоборот.

В 1980 году 20 тысяч зрителей на ипподроме Лоншан в центре Парижа вскочили на ноги, когда Ганс-Юрген Ортман устроил сумасшедший финишный спурт в борьбе с американским рекордсменом на дистанции 10 000 метров Крейгом Вирджином и англичанином Ником Роузом и сумел-таки завоевать серебряную медаль. Любители кросса бегают по лесам, полям, на ипподромах, в грязи и снегу. В период с 1960 по 2000 год, когда беговых манежей почти не было, соревнования по кроссу становились кульминацией зимнего сезона. Это были единственные соревнования, в которых могли участвовать спортсмены любых категорий. На стартовой черте выстраивались плечом к плечу олимпийские чемпионы по марафонскому бегу, чемпионы Европы в беге на 5000 метров, бегуны на средние дистанции, кроссовики, спринтеры, специализировавшиеся на дистанциях 100 и 200 метров. Может показаться, что сама судьба распорядилась так, чтобы эта дисциплина стала любимой для Ганса-Юргена Ортмана, который вырос в лесу и любил его. На самом же деле это был всего лишь вопрос эргономики: в классическом беге ему приходилось тратить больше энергии, чем соперникам, из-за длинных и нескладных конечностей. Легендарный спортивный журналист и комментатор соревнований по легкой атлетике Роберт Хартманн в 1982 году писал об Ортмане: «Вы только посмотрите, как он бежит: колени разъезжаются в разные стороны, спина согнута, ноги шаркают по земле. Вся его фигура похожа на вопросительный знак». Ортман описывает ситуацию более прозаически: «На бегу я слишком сильно раскачиваюсь. Но в кроссе, где трасса ведет то вверх, то вниз, совершая крутые повороты, и где вместо твердого покрытия может оказаться грязь, раскачиваются все. Вот тут-то я и демонстрирую, на что способна моя тренированная сердечно-сосудистая система».

Иногда он пробегал по 50 километров в день, разделяя эту дистанцию на три этапа. Из 62 миллионов жителей ФРГ в 80-е годы Ортман, по словам Роберта Хартманна, бегал больше всех – минимум 250 километров в неделю. Он был универсальным бегуном и выигрывал первенства Германии и на стадионах, и на кроссовых маршрутах, и на улицах. Он также стал чемпионом Европы среди юниоров в закрытых помещениях. У него никогда не было тренера.

Начиная бегать в 15 лет, Ганс-Юрген составил для себя план, который озаглавил «Мой путь к олимпийской победе». Он начинал с трех тренировок в неделю и каждый год добавлял по одной тренировке. Он тренировался на лесистых холмах: в быстром темпе наверх, потом медленно вниз и снова быстро наверх. Самым важным Ортман считал подготовить свое тело таким образом, чтобы оно само задавало ему темп бега, а не наоборот. Когда в 18 лет его приняли в национальную сборную, тренер сказал, что вся его подготовка слишком хаотична. Оглоблю это только подстегнуло «продолжать делать так, как им не нравится». Во время международных соревнований в Дортмунде он не ночевал в отеле вместе со всей командой. Дело в том, что Ортман был вожатым у скаутов, и его группа приехала поболеть за него. Поэтому он спал вместе с ними в палатках. Во время срочной службы Ганс-Юрген как-то раз сбежал из казармы, потому что в его родном Бецдорфе выступала с концертом рок-группа Birth Control. Он помчался туда на своем BMW 2200 Ti. Это был самый быстрый и шикарный автомобиль на всю округу. То, что у него был неимоверный расход топлива, слабо вязалось с выступлениями Ортмана в защиту окружающей среды, но в 20 лет такие противоречия простительны. Однажды он появился на церемонии награждения в майке с надписью «Make love not war».

Ганс-Юрген Ортман получал предложения от ведущих клубов страны и мог бы зарабатывать 1000 марок в месяц или даже больше. Но ему не хотелось числиться в клубах, где им будут командовать и говорить, что надо делать и в каких соревнованиях выступать. Ортман основал собственный клуб, правда шахматный. Он любил шахматы. Но при этом клубе было создано и легкоатлетическое отделение, единственным членом которого был Ганс-Юрген. Клуб носил название «Цущванг».

Начав готовиться к Олимпиаде 1980 года в Москве, он, по его словам, стал вести себя разумнее. Ему было 26 лет. Если оценивать ситуацию реально, это был как раз тот возраст, когда участвовать в Олимпийских играх уже не рано, но еще не поздно. И снова его жизнь состояла только из бега, еды и сна. Ортман знал, что в Москве на 10-километровой дистанции сможет победить всех. Он уже подошел к рубежу 28 минут. Ему было безразлично, какой характер будет носить забег – тактический или скоростной. Он был готов победить всех. Но, когда во Франкфурте Ортману выдали олимпийскую форму, правительство объявило, что ФРГ будет бойкотировать игры из-за ввода советских войск в Афганистан.

Что ему оставалось делать в такой ситуации?

В течение нескольких лет Ганс-Юрген Ортман осуществлял махинации с налогами, чтобы таким образом хоть как-то компенсировать те деньги, которые он мог бы выиграть в Москве в качестве призовых победителю.

«Можешь спокойно писать об этом, потому что сроки давности уже истекли. А если это прочитает кто-то из налоговиков, то сам поймет, что так жестоко с людьми поступать нельзя».

Ортман все еще хранит олимпийский спортивный костюм 1980 года. «Какой прекрасный материал тогда использовали! Ему сносу нет». Отправляясь сегодня в качестве зрителя на беговые соревнования в Вестервальде или Зигерланде, Оглобля надевает этот олимпийский костюм.

К моменту прибытия Ганса-Юргена Ортмана в гимназию фон Штайна там уже началась перемена. Как и многие очень высокие люди, он идет среди толпы, наклонив голову, как будто хочет стать ниже и незаметнее. К нему подбегают несколько мальчишек 13–14 лет. Один кричит: «Судью на мыло!» – но даже в этом возгласе чувствуется, что к нему относятся с симпатией. Ганс-Юрген Ортман часто пытается напустить на себя суровый вид, но все, кто его знает, видят за этой маской очень доброго человека. Как-то раз один школьник настолько серьезно пострадал в автомобильной катастрофе, что не хотел бороться за свою жизнь. Ортман раз за разом навещал его в больнице и играл с ним в шахматы до тех пор, пока в ребенке вновь не проснулась воля к жизни. Он помогает по хозяйству своей престарелой тете, а также одному знакомому, тоже преклонного возраста. Ганс-Юрген всегда живет один. «Таким образом можно прожить на сравнительно небольшую сумму». – лаконично объясняет он.