Мария-Луиза Франц - Легенда о Граале

«Merlin», pp. 150-52.

Ср. Alchemical Studies, pars. 179-80, и особенно par. 214.

Ibid., par. 218.

Ibid., par. 223.

Ibid.

Деяния Мелюзины.

Ibid., par. 223, note 15.

Ср. Kampers, op. cit, p. 33; и Helen Adolf, «New Light on Oriental Sources of Wolfram's Parzival». Dr. Adolf выводит Белекан от Македы, эфиопского имени царицы Савской. По поводу самой легенды, ср. M. Griaule, «La legende illustree de la Reine de Saba», и G. Bezold, «Kebra Nagast». См. далее, Enno Littmann, The Legend of the Queen of Sheba. Ср. W. Staude, «Die aethiopische Legende von der Konigin v. Saba und die Parzival Erzalung des Wolfram von Eschenbach». К этому стоит добавить, что в алхимической литературе царица Савская зовется Билькис, что наводит на явную связь этого имени и Белекан.

Для примера см. Kampers, op. cit., pp. 33, 49, 67, 69 и 111.

Op. cit., p. 35.

Ср. B. Mockenhaupt, Die Frommigkeit im Parzival Wolfram von Eschenbach, pp. 25 ff. Ср. также F. Ranke, «La portee symbolique du Graal chez Wolfram von Eschenbach» pp. 226-27.

Max Wehrli, «Wolfram von Eschenbach» говорит об этом: «Потому было бы неверно понимать Парцифаля сверху, лишь как пример христианской доктрины. На самом деле, это природа куртуазного романа, и романа как вида литературы в целом, предпринимать приключения с целью освобождения и двигать их в области, не ограниченные догмой, которые, во всяком случае, не были открыты для пред-куртуазной священной поэзии искупления. Она разыгрывается внутри полностью индивидуальной мифологии, которая выглядит так, будто она соревнуется с христианским мифом, и, несмотря на аналогию с последней своими восточными элементами (среди прочего, алхимическими и астрологическими), она не полностью христианская в строгом смысле слова. Пищу для ума дает тот факт, что знание о наиболее возвышенной мистерии, знание о Граале, приписывается Флегетанису, который является язычником со стороны отца, а со стороны матери иудеем и потомком Соломона… Однако в той мере, в какой эта романтическая мифология привносится в связь с христианским учением, она уже пытается — фигурально — развить свое собственное врожденное понимание, и прежде всего совершить собственные завоевания в области расширенной духовной доктрины». Тем не менее, у Вольфрама подчеркивается в очень малой степени, что проблема анимы очевидна лишь частично, и потому (как Мерлин и Вивьен) Клингзор и Кундри исчезают, т. к. не могут быть интегрированы.

S. Singer называет труд Вольфрама Песнью Сомнения. Но «сомнение» имеет здесь значение в современном понимании, а не так, как сам Вольфрам использует слово zwivel; по поводу значения последнего, ср. Peter Wapnewski, «Wolframs Parzival,» p. 116. С этим ср. Wehrli, op. cit., p. 37.

Рассматривая символ «круглого» который так настойчиво возникает в наше время, ср. Юнг, «Летающие тарелки: современный миф» в Civilization in Transition.