Носсрат Пезешкиан - 33-и 1 форма партнерства

Наказание в партнерстве может принимать самое различное обличие и степень воздействия: это может быть самонаказание - мазохизм или наказание другого — садизм в различных сферах:

телесное наказание - отказ в ласке или побои, так что женщины бывают вынуждены искать прибежища в домах для женщин, нуждающихся в помощи;

в сфере труда - отказ участвовать в работе по дому, в домашнем хозяйстве или сокращение суммы денег на общее ведение хозяйства; наказание посредством чрезмерного увлечения своей работой; посредством использования средств общего бюджета, так что партнер после развода может оказаться чуть ли не на грани нищеты;

в сфере контактов - человек прекращает знакомства с другими людьми и отказывается их поддерживать, но может быть и наоборот - «бегство» из партнерства, чтобы найти «более стоящие» связи;

в сфере фантазии и чувств - это рутина, которая душит всякое развитие человека; это также неуважение убеждений другого или пренебрежительное отношение к ним; осознанное или скорее неосознанное использование сексуальных контактов как «оружия».

В возникновении всевозможных разновидностей «партнерства как наказания» решающую роль играют образцы, в основе которых фиксации, имевшие место в детстве, фиксации, которые можно лучше понять, если мы будем их рассматривать в аспекте четырех сфер способности любить. В таких случаях мы спрашиваем себя:

Как относились родители ко мне и к моим братьям и сестрам («Я»)?

Как относились родители друг к другу («Ты»)?

Какое отношение было у родителей к окружающему миру, к другим людям, к работе («Мы»)?

Как относились родители к религии и мировоззрению («Пра-Мы»)?

Одна учительница 28 лет с сексуальными нарушениями и агрессивным поведением из-за «несправедливости» своего партнера так описывает свой базовый конфликт:

1 . Отношение моих родителей ко мне

«Основным методом воспитательного воздействия была строгость. Родители требовали беспрекословного повиновения. За непослушание меня наказывали — чаще всего били или отказывали в проявлениях любви. Нам, детям, было почти все запрещено. У нас с сестрой почти не было своего места для игр и занятий. Каждый раз, когда мы что-нибудь делали, что не было безусловно запрещено или о чем нас не просили, мы боялись, что, несмотря на это, родители могут быть недовольны; чаще всего так оно и было.

Мои родители не были ласковы с нами. Нас никогда не хвалили, но зато часто наказывали. Нежности вообще не признавали, только поцелуй перед сном, но из-за «провинности» и его не было. Отец признавал нас только тогда, когда у нас были успехи в школе, а мать - если мы помогали по дому. Ни тем, ни другим я не могла похвалиться.

Разговоров, бесед у нас в доме вообще не бывало. Родители ограничивали свои словесные изъяснения только распоряжениями или угрозами наказания, чаще всего высказывая их раздраженным тоном. С детства я боялась что бы то ни было рассказывать родителям, чтобы не давать опять повода к наказанию. Ребенком я достаточно часто это испытывала. Кроме того, у меня было такое чувство, что моим родителям мы совершенно неинтересны. Нас никогда не спрашивали, что мы учили в школе, нравится ли нам еда, я уже не говорю об участии в наших радостях и огорчениях.

Тем не менее моя мать была очень любопытна. Когда нас не было дома, она все перерывала в наших шкафах и ящиках. Если она находила что-нибудь запрещенное, то нас наказывали. Она так ловко все могла пронюхать, что не было ни одного места, где бы можно было что-нибудь спрятать.

На сексуальность, как и на все остальное, было наложено табу. Даже намек на такие темы был немыслим. Тем не менее отец читал в школе лекции для родителей, как они должны просвещать своих детей. Нашим родителям было в высшей степени неприятно, если мы их заставали в нижнем белье».

2. Отношение моих родителей друг к другу

Мои родители всегда были счастливыми супругами. И по сей день они сидят вместе, крепко обнявшись, перед телевизором. Целовались они только перед расставанием, в щеку. Я никогда не слышала, чтобы они хоть раз серьезно повздорили.

Главенствовал всегда мой отец. Мать находила правильным все, что бы он ни делал и ни говорил. Она не чувствовала себя угнетенной тогда, когда руководствовалась его взглядами. У отца всегда был сильный характер, это самоуверенный и умный человек. У мамы не было почти никакого специального образования, она всего-навсего была прекрасной хозяйкой, других талантов у нее не было. Надо сказать, что отец никогда ей этого не ставил на вид. Оба действовали в полном согласии.

Иногда случалось, что мать считала сама, что неправильно поступила с нами. Но отец никогда не вмешивался и ничего не исправлял. Родители почти никогда не беседовали между собой; я предполагаю, что мама была недостаточно образованной для этого. Мои родители были настоящей «крепостью» против нас, детей. Я думаю, что они вполне удовлетворяли друг друга, а своих детей считали просто неизбежным «придатком».

3. Отношение моих родителей к окружающим людям

Наша семья жила очень замкнуто. Гости были большой редкостью, это были главным образом коллеги отца. Им всегда рассказывали о наших плохих поступках. Родители были домоседами, разве что изредка ходили в театр. За все 20 лет, что я прожила дома, мы никогда не ели вместе. Даже свадьбы моих сестер праздновались дома («Ведь это обойдется гораздо дешевле!»). Нам, детям, только в редких случаях разрешалось уходить из дома. Нам не позволяли играть на улице, приглашать к себе детей, даже ходить к подругам. Мне было 12 лет. Я дружила до 16 лет с одной девочкой. Она каждый раз приглашала меня на воскресную поездку в машине с ее отцом. С четверга начинался церемониал: я спрашивала у родителей, можно ли мне поехать. Сначала меня обнадеживали со дня на день. Когда же наступало воскресенье и мне снова звонили, родители чаще всего не разрешали мне этого удовольствия, отчего я очень огорчалась, не говоря о том, как мне было неловко перед подругой. В дальнейшем я уже сразу отказывалась от поездки. Дружба вскоре тоже оборвалась.

Когда мы стали старше, то не смели приглашать никого из друзей домой. Загородные поездки в глазах моих родителей были чем-то неприличным. Чем старше они становились, тем больше отгораживались от внешнего мира. Единственным контактом с этим миром была церковь.

Отец годами жил только одной работой. Он начал свою карьеру с мелкого служащего и дослужился благодаря своему уму и прилежанию до руководящего чиновника. Каждый вечер он приносил деловые бумаги домой, а по воскресеньям и во время отпуска ходил в офис. Успех на работе был для него превыше всего. Когда мы были детьми, то постоянно слышали от него, что человек, у которого нет солидной профессии, ничего не стоит.