Джеффри Рубин - Социальный конфликт: эскалация, тупик, разрешение

считая, что другая сторона реагирует на собственное поведение. Это препятствует формированию негативных установок по отношению к другому, и часто конфликт улаживается с помощью решения проблемы (Sillars, 1981; Syna, 1984). Обвинения в собственный адрес возможны только при легком конфликте. В напряженном конфликте вся вина практически всегда возлагается на другого (Sillars, 1981).

Для этого есть две главные причины (Brehm, 1992). Одна — это своего рода самозащита, результат выгодных для себя атрибутивных искажений. Чем сильнее конфликт, тем большая доля вины приходится на его участников. Самообвинения болезненны и по мере усиления конфликта становятся все более трудными. Вторая причина связана с восприятием и является результатом различий между точками зрения действующего лица и наблюдателя его действий (Fiske & Taylor, 1991). В конфликтной спирали человеку легче считать, что это он вынужден реагировать на провокационное поведение другой стороны, а не другая сторона реагирует на его провокационное поведение. Дело в том, что с точки зрения первой стороны проще видеть причины собственного поведения и не так легко понять причины поведения другого. Чужую голову себе не приставишь. Поэтому по мере эскалации и интенсификации конфликта каждая сторона находит все больше свидетельств того, что он происходит не по ее вине.

От эскалации конфликта к негативным оценкам противостоящей стороны ведет еще один путь. Попытки одной из сторон найти рациональное объяснение собственному эскалационному поведению могут способствовать усилению ее негативного взгляда на другую сторону, что подкрепляет ее эскалационное поведение. Эти причинно-следственные отношения показаны на рис. 6.1 пунктирными линиями М и N. Чувства и убеждения, которые одна из сторон конфликта питает относительно другой, имеют свойство приходить в соответствие с поведением первой стороны с помощью процесса рационализации (Bern, 1972; Festinger, 1957). Так, сам факт того, что, например, одна сторона конфликта защищает свое государство от того государства, которое защищает другая сторона, порождает негативные установки по отношению к другой стороне и подталкивает первую сторону к дальнейшим оборонительным усилиям’.

Каждая из сторон конфликта видит другую сторону обезличенной, то есть рассматривает ее как представителя какой-либо категории или группы, а не как отдельного индивида. Такое восприятие способствует эскалации, ослабляя факторы, которые удерживают от агрессивных действий. Обезличивание людей приводит к их дегуманизации. Они кажутся менее человечными, чем индивидуальности; тем самым деиндивидуализированные меньше защищены от агрессии.

Деиндивидуализация, вероятно, проявилась и в эксперименте Милграма (1992), в котором испытуемые в роли «учителя» подвергали особенно сильному шоку «ученика», когда он находился на расстоянии или вне поля зрения. Именно обезличивание врага облегчает для летчиков бомбежки, а для пехоты — стрельбу по наблюдаемому противнику. Обезличиванию противодействует получение такой информации о другом, которая делает его чем-то уникальным. Например, известно, что в нацистских концлагерях охрана относилась к узникам снисходительней, если знала их по именам (Zimbardo, 1970).

Другой путь к открытию того, что члены иных групп тоже люди, лежит через сколь-нибудь длительные дружеские отношения с ними. Отсюда следует, что общее место жительства, которое способствует дружбе между представителями разных рас, должно уменьшать предубеждение, например, белых против афроамериканцев, что и было продемонстрировано в исследованиях (Deutsch & Collins, 1951; Hamilton & Bishop, 1976). В этой связи можно привести пример Махатмы Ганди, который сначала просил английского губернатора о гостеприимстве, таким образом вступал с ним в дружеские отношения и только потом проводил очередную демонстрацию протеста. Так он очеловечивал себя и свое движение в глазах властей и ослаблял их агрессивность’.

Те же рассуждения позволяют предположить, что агрессивные или дискриминационные импульсы должны приводить к

вых моделей поведения. Это основной путь возникновения расовых и эт ни ческих предрассудков.

‘Джордж Оруэлл, будучи участником гражданской войны в Испании, оказался неспособным выстрелить во вражеского солдата, который удирал от него, придерживая обеими руками штаны. «Я явился сюда стрелять в „фа шистов". Но тот, кто приде рживает спадающие штаны, ие может быть „фа шистом". Это собрат по роду людскому. Ои такой же, как ты сам. Как мож но в иего стрелять?» (Orwell, 1968, р. 254, цит. по: Brehm & Kassin, 1993).

обезличиванию противостоящей стороны в процессе, сходном с рационализацией. При этом каждая из сторон будет испытывать все меньшие неудобства от собственного враждебного поведения. Свидетельства в пользу этого предположения можно найти в работе (Worchel & Andreoli, 1978). В ней было показано, что лица с враждебным отношением к кому-либо другому или ожидающие нападения с его стороны особенно часто забывали индивидуальную информацию об этом другом (например, его имя) и запоминали деиндивидуализирующую информацию о нем (например, расу).

Отсюда следует, что обезличивание является еще одной вехой в цикле эскалации конфликта. Одна из сторон обезличивает другую, чтобы найти причину собственным первоначальным враждебным действиям, оправдать их. После этого ей становится легче применять против другой стороны более жесткие меры, а это способствует эскалации конфликта.

Кроме обезличивания другого возможно и самообезшчивание, то есть утрата осознания собственной идентичности, что также облегчает агрессию10. К числу факторов, способствующих самообез- личиванию, относятся совместные действия, унифицированная одежда, эмоциональное возбуждение, недосыпание. Исследуя влияние одежды на агрессию, Зимбардо (Zimbardo, 1970) выяснил, что если сотрудницам колледжа, игравшим роль склонных к рукоприкладству учителей, надевали капюшоны, вероятность того, что они на самом деле дадут рукам волю, возрастала. Такой наряд ослабляет как индивидуальность, так и сдержанность. Такое же действие, вероятно, оказывает военная или полицейская униформа.

Кроме того, есть некоторые прямые свидетельства того, что дегуманизация другого, которая создает впечатление ее меньшего соответствия человеческой природе, облегчает агрессию (Bandura, 1990; Kelman & Hamilton, 1989; Struch & Schwartz, 1989). Вероятно, это происходит потому, что вследствие дегуманизации кажутся нерелевантными универсальные нормы, которые ограничивают причинение людям вреда. Исследования показывают, что