Максим Плохой - Философия преступника

С. А. Левицкий в своей книге «Трагедия свободы» предостерегает от «соблазна самообожествления». Что за соблазн такой? «Подлинное самопознание достигается лишь через богопознание, и подлинное самопознание предваряет богопознание», - пишет он. Я знаю: подлинное самопознание - это знание себя Богом. Слышу, меня поправляют: «Не себя Богом, а в себе Бога». Нет уж, давайте иметь мужество додумывать до конца: сознание в себе Бога есть сознание себя Богом, - обнаружение себя носителем его Воли. Добросовестное думанье открывает истину: богопознание - это самопознание и наоборот. Гораздо легче не поддаваться «соблазну самообожествления» самому и предостерегать других от этого, чем соблазниться. Ибо мужества и силы воли требует не «не поддаваться», а поддаться и взять на себя ответственность Бога. Левицкий приводит слова Бергсона: «Свободой называется отношение конкретного «я» к совершаемым им актам. Это отношение неопределимо именно потому, что мы свободны». Это отношение определимо; название ему - бесстрашие. И именно потому я свободен, что моё Я не испытывает страха после совершаемых мною актов. Я свободен, когда я не боюсь того, что я делаю, при условии, что делаю я Своё дело; ибо невелика заслуга не боятся делать то, что делают все. Когда речь идёт об утверждении нашей личности во мнении других - речь о свободе не идет. Ибо в стремлении к такому утверждению есть полная зависимость от мотива - страха перед этими другими. Когда речь идёт об утверждении в наших собственных глазах, - речь идёт об утверждении вопреки мнению других, об антиутверждении. Тот, для кого утверждения в собственных глазах и глазах других суть одно и то же, никогда не узнает, что такое свобода. Когда «выбор нами совершается независимо от того, что принято называть мотивом», - это значит лишь то, что он совершается, зависимо от того, что не осознаётся, как мотив. Тот факт, что честолюбие не принято называть мотивом, не отнимает у него звания главного мотива, совершаемых нами выборов. Свободу, ведь тоже, непринято называть мотивом, под мотив подбирают всегда что-то более «конкретное», - то, от чего возникнет такая надобность, будет не трудно объявить свою независимость. Речь об утверждении нашей личности в наших глазах может идти лишь в случаях, когда в основе нашего выбора лежит мотив - цель - Свобода. Левицкий: «От отрицательной свободы необходимо отличать положительную свободу -свободу от всякой детерминации ради служения идеальным сверхличным ценностям истины, добра, красоты. При этом естественно возникает вопрос: почему положительное проявляется в служении и не исключают ли свобода и служения друг друга? На этот вопрос можно дать следующий ответ: свобода и служение исключали бы друг друга, если бы предметом служения было реальное, детерминирующее бытие - «кто-нибудь» (человек или общество). Но истинный предмет служения есть не «кто-либо», то есть не реальное во времени текущее «бытие», а сверхличная и сверхобщественная идея, да ещё такая идея, как истина или добро - нечто ценное само по себе. положительная свобода может проявляться именно в служении». Итак, свобода, как служение истине, добру, красоте. Лишь при крайней недобросовестности можно удовлетвориться ответом, который Левицкий дает на «естественно возникающий вопрос». Ибо ответ тут возникает не менее естественно: свобода и служение исключают друг друга. Чем в действительности является служение ценностям истины, добра, красоты? В чем всегда выражается служение идее? Это служение тем, кто эти ценности и эти идеи представляет и выражает в данный момент, - это всегда служение «кому-нибудь». Это служение всегда есть служение обществу, которое решает, что есть истина и добро. А служение обществу - это всегда служение кучке человеков, которым посчастливилось на время стать выразителями воли этого общества. Все зло, совершаемое властью, всегда объявляло себя служением добру. Служение добру и истине - всегда заканчивалось служением людям, проповедующим, что такое добро и истина. Человек не знает, что есть истина, он слаб и не может сам решать такие вопросы, поэтому рад служить тем, кто «знает», кто избавит его от мучительной необходимости искать и решать самому; кто избавит его от Свободы и сделает обладателем «свободы положительной». Слабый охотно верит, что свобода не своеволие, а служение, что она не цель, а средство, что она всегда «для», «ради» и «от». Свобода - это самостоятельный эксперимент узнавания истины и добра. Лишь в свободе, как в возможности всего в бесстрашном осуществлении этой возможности дано человеку узнать, что истина и добро - это и есть сама свобода, что это он сам - свободный. Бог может проникнуть в моё Я лишь став мною. В этом - глубочайший корень смысла свободы: Я Могу быть Богом. Величие свободы в том, что Я Могу. То, в чем Левицкий видит трагедию свободы, - я вижу всю её ценность. Видение Преступника. Свобода - это когда ты знаешь: вера в Бога - это вера в Себя. Ницше: «Великое в свободе то, что она есть мост, а не цель». А цель? Возведение этого моста. Моста, по которому человек приходит в Себя. Цель - не конец пути, цель - сам путь. Смысл в том, чтобы идти; идущий создаёт свободу. Свобода - это преодоление своего пути. Цель свободы - свобода. Левицкий: «Такая сверхчеловеческая свобода приводит к самообожествлению. Трагедия такой свободы - в невозможности осуществить этот люциферовский идеал. Желая стать беспредельно свободным, человек становится одержимым силами зла. Вместо богоподобного он становится сатаноподобным. Трагедия сверхчеловеческой свободы - в её неизбежном имманентном вырождении в рабство у сил зла». Трагедия свободы в неспособности человека осуществить этот «люциферовский идеал». Способность парализована страхом; страх перед свободой - это страх быть Богом. Нужно быть Сатаной, чтобы хотеть стать Богом. Сатана - это первый Абсолютный Преступник; первый объявивший восстание во имя свободы, первый заявивший своеволие. Сатана больше Бог, чем Бог, ибо Бог тот, кто не побоялся быть Сатаной во имя свободы. Сатана научил человека любить свободу, научил хотеть быть Самим Собою. Сатана учит: «Не бойся». Свобода - это одержимость всеми силами, это превращение всех сил в Свою силу. Левицкий: «. свобода освобождает, прежде всего, от страха. Но страх страху рознь. Неверно, будь-то всякий страх должен быть преодолён. Есть дурной и есть здоровый страх. Бояться греха, например, всегда полезно. Свобода от страха не должна сопровождаться отсутствием страха за свободу. Свобода от дурных страхов не должна означать свободы от «страха Божьего». Не удивительно, что тот, кто говорит, что свобода свободе рознь приходит к тому, что страх страху тоже рознь. Чем больше всяких «розней», тем больше простора для «эквилибристики понятий». Итак, бояться греха - это здоровый страх? Что такое грех? Преодоление страха перед свободой. Освобождение от страха человек назвал грехом; это сделано умышлено, - есть причина не освобождаться. «Благо не испугавшемуся греха своего», - говорит Штирнер. Это благо - свобода. «Здоровый страх» - это оправдание рабства. Страх -всегда нездоровый; здоровье - это отсутствие страха. «Страх Божий», - это самый нездоровый страх, ибо он причина всех страхов. Есть лишь один грех - страх перед грехом. Что для раба грех, то для свободного - благо.