Максим Плохой - Философия преступника

Была лишь одна народная воля, которая была Волей; речь идёт о организации «Народная воля», существовавшей в России в 70-80-х годах Х1Х века. «Народная воля» - это воля двух десятков воль, состоящих в организации людей; это воля нескольких, державшая в страхе волю Системы стомиллионного полицейского государства. Они держали власть в страхе, об этом свидетельствуют дневники царя, который был мишенью №1. Царь и вся его свита, жили в постоянном страхе, везде им мерещились террористы. Фигнер, Перовская, Желябов, Кибальчич, Михайлов, Морозов, Соловьёв -это великие люди, ибо они люди большой воли. Они отдали свои жизни в борьбе с Системой, - за свободу. На императора Александра II было совершено восемь покушений, и лишь восьмое оказалось успешным. Их арестовывали, вешали, истребляли тюрьмой и каторгой, но они всё равно продолжали свой путь могущественной Воли. То, как жили и умирали эти люди - восхищает. Единицам посчастливилось прожить долгую жизнь; одним из немногих, чудом выживших и поведавшим миру о великом подвиге воли был Н. А. Морозов. Он был одним из учредителей «Народной воли». В 1882 году 28-летний Морозов за участие в покушении на царя был приговорён к пожизненному заключению. После 23-х лет одиночного заточения в тюрьме в 1905 году он вышел на волю и вынес 26 томов рукописей (стихи, проза, научные труды по астрономии, физике, химии, математики, авиации и философии). За опубликование тюремных стихов был снова осуждён на 1 год в крепости. Морозов участвовал в Великой Отечественной войне, когда она началась, ему уже исполнилось 86 лет. Умер Морозов в 1946 году в возрасте 92-х лет. Это была жизнь, показавшая, на что способна Воля человека, захотевшая свободы. Николай Морозов отсидел в одиночке 28 лет, позже он скажет, что главным итогом первых трёх лет тюрьмы стало постижение «науки ненависти». Я знаю, о чём он. Это ненависть к Системе и малодушию, создающему её, - это когда мечемся в одиночной камере, словно волк, посаженый в клетку; волк, для которого нет ничего сильнее свободы. Ненависть - это хорошо, плохо, когда отчаяние и раскаяние. В 1879 году народоволец Соловьёв совершил очередное покушение на Александра II. Царя он не убил, но подарил многим удовольствие наблюдать картину, как помазанник божий средь бела дня бегает по Питеру, вворачиваясь от пуль из пистолета в руках простого смертного. Супруга, чудом спасшегося царя, сделала в тот день в своем дневнике запись: «Какой-то преступник устроил сегодня охоту на моего мужа, и гонял его словно зверя». Каково? Вся Система, всё могущество власти, вся «общая воля», бегущая с перепуганным лицом от одной единственной Воли Преступника. Это пример того, на что способна сила одного, посмевшая создать свою свободу. Известна реакция на этот пример специалиста по своеволию - Достоевского. Сохранилось его письмо одному из столпов Системы, обер-прокурору синода Победоносцеву, написанное после покушения на царя: «Мы говорим прямо: это сумасшествие, а между тем, у этих сумасшедших своя логика, своё учение, свой кодекс, свой Бог даже, и так крепко засело, как крепче нельзя». Письмо датировано 19 мая 1879 года за 9 дней до казни Соловьёва. Великий психолог Достоевский, видимо, уважал сумасшедших меньше, чем они его; Ницше, которому предстояло тоже быть причисленным к лику сумасшедших, называл себя учеником Достоевского. В чём увидел он сумасшествие Соловьёва? В том, что у него всё Свое? Нужно было жить не по своему, а по общему, чтобы удостоиться чести быть названным не сумасшедшим. Великий психолог не мог не понимать: приметой чего является «крепко засевшее своё», не мог не знать, что это результат «додумывания до конца»; не мог создатель Кириллова и Раскольникова не восхищаться в глубине души величием духа народовольцев. Но в глубине не считается, - с таких, как Достоевский, спрос иной, ни как с простых смертных. Мало «в глубине», нужно было заявить открыто, как Лев Толстой: «Теракты революционеров возбуждают среди королей и императоров и их приближённых величайшее удивлённое негодование, точно, как будь-то эти люди, никогда не принимали участие в убийствах, не пользовались ими, не предписывали их». Это не первое заигрывание Достоевского с властью, которая когда-то и его так же, как народовольцев вела на эшафот и гноила на каторге за ту же идею; было верноподданническое стихотворение в 1855 году по случаю смерти императора Николая I, за которые Достоевского произвели в унтер-офицеры. Бог ему судья, хотя нет, - судья ему его творчество, его герои. Раскольников был бы счастлив судьбою Соловьёва. Счастье, не испугавшегося греха своего, счастье иметь право. «За что прощать того, кто твёрд в грехе» (Шекспир «Гамлет»). Сартр сказал: «Делай то, что хочешь, но делай всем твоим существом». Это делание Преступника, - так делается свобода. Главное: Делание Своего Дела Всем Своим Существом. Такие всегда будут вызывать восхищение независимо от того, как их окрестила молва. Добросовестный поиск себя всегда восхищает. Сталин сказал: «Если мы на народовольцах будем учить наших людей, то воспитаем террористов». Организатор одного из наибольших терактов в истории человечества, теракта, длиною 30 лет, осуждал террористов из «народной воли». Почему? Боялся. Боялся, что и его постигнет участь императора Александра II. Боялся, ибо знал: если учить людей на таких, как Соловьёв, то они перестанут быть рабами, перестанут своим страхом строить Систему и рождать «сталинов». Сталин зря боялся, ибо научить любви к свободе, «воспитать террориста» нельзя, - таким нужно родиться. Преступная Воля - это врождённая воля. И лишь благодаря тому, что таких рождений мало, существует Система. Левицкий: «Лишь та философия имеет право исповедовать свободу, которая признаёт своеобразную реальность «я». Своеобразная реальность «я» - это Преступник. Лишь «Философия Преступника» имеет право исповедовать свободу. Для большинства свобода - это средство для осуществления выбора, она воспринимается как то, что уже есть. Свобода, о которой говорю я, есть всегда цель, а не средство, она то, что создаётся Своей волей. Свобода, как цель всех усилий, как обретение в ней себя истинного, свобода - это всегда Своя свобода. Она - не выбор между уже известными путями. Свобода - это всегда Свой путь. Попытки мыслителей объяснить свободу, в большинстве случаев, сводились к словоблудию и гимнастике понятий. Это происходит от того, что свобода мыслится, как нечто данное, как кем-то, где-то уже созданное. Нужна смелость Преступника, чтобы понять: свободы нет, Бога нет, нет ничего и, поняв это, самому становится Богом и самому создавать свободу. Поэтому, на Кантовский вопрос, какие условия возможности свободы, есть лишь один ответ: воля Преступника. Трагедия свободы в том, что человек её не любит, в том, что боится её. Трагедия свободы - это трагедия человека. Трагедия свободы в том, что её ищут, а не творят; в том, что человеку нравится быть рабом. Трагедия свободы в том, что человек не любит себя - боится быть Преступником.