Максим Плохой - Философия преступника

Симона Вэйль: «Государство - вещь холодная и не может быть любима, но оно убивает и уничтожает всё, что таковым может быть; человеку приходится любить государство, поскольку нет ничего, кроме него. Вот моральная пытка наших современников». Какой-то духовный мазохизм, добровольное ничтожество. Это не моральная пытка, - это моральное оправдание рабства у Системы. Раб говорит: «Мне приходится любить господина, поскольку нет ничего, кроме моего господина». Лишь малодушие, полюбившее своё рабство, может заявить «нет ничего кроме государства». Где «приходится любить» - там нет никакой любви. Поэтому, приходится любить лишь тому, кто не может любить; тому, кто не любит себя, приходится любить государство. Это не государство убивает и уничтожает всё, что может быть любимо, - это любовь к государству, которую назвали патриотизмом, долгом и т. д. уничтожает всё, убивает и грабит по совести. Человеку страшно любить свободу, поэтому он любит государство.

Жизнь Симоны Вэйль была более правдива, чем её творчество. Её назвали совестью нации. Я заинтересовался её творчеством после того, как узнал, с каким трепетом к ней относился Альбер Камю. Я подумал: это должно быть великая бунтарка. Знакомство с её биографией лишь укрепило меня в этой мысли. В знак солидарности с заключенными фашистских концлагерей она сократила приём пищи до размера пайки заключённого. Её слабое здоровье не выдержало, и она вскоре умерла. Поэтому я очень удивился, прочитав её хвалебные оды Системе. Ведь она не могла не понимать, что именно благодаря подчинению власти, благодаря страху человека перед свободой появляется фашизм, гитлеры, сталины, строятся освенцимы и гулаги. Малодушие законопослушных строит Систему, которая совершает злодеяния, куда более страшные, чем деяния тех, кого эта Система называет преступниками. Впрочем, пусть скажет она сама, ибо есть в её творчестве немало додуманного до конца. «Чтобы иметь право карать виновных, нам следовало бы прежде самим очиститься от подобного преступления, скрывающегося за самыми различными масками в нашей собственной душе. Но если нам удастся это сделать, у нас сразу пропадёт всякое желание. Система - это форма, которая весом своих норм и законов выдавливает из человека содержание. Эпиктет причину всех человеческих несчастий видел в неумении приспособить общее понятие к частным. Думаю, здесь стоит вести речь не о неумении, а о нежелании что-либо приспосабливать. Причина несчастья человека в нежелании жить по Своим понятиям. Это нежелание - плод страха. Профессор уголовного права В. Н. Бурлаков пишет: «. чем сильнее человек интегрирован в общество и чем в большей мере он становится личностью, тем менее он преступен. Если общество наделяет человека личностью, то он в этом качестве, прежде всего, ответственен перед обществом. Чем опаснее преступление, тем меньшей личностью является преступник, тем выше его ответственность перед обществом». Личность - это не результат дрессировки. Когда говорят: «он личность», то уважают здесь не его сходство с другими, а прежде всего, силу его воли, его самобытность и несхожесть, его способность жить по-своему. Личность - это тот, кто может пойти против всех. Чем меньше в человеке страха, тем больше он личность. Общество не наделяет человека личностью, а пытается отнять личность. Общество обезличивает. Чем сильнее человек интегрирован в общество - тем меньше он личность. Профессор прав, когда говорит, что чем сильнее человек интегрирован в общество, тем менее он преступен; но менее преступен не потому, что «в большой мере становится личностью», а наоборот, ибо, чем больше человек личность, тем более он преступен. Общество признаёт в человеке личность, когда объявляет его Преступником. Бурлаков: «Итак, каждое преступление порождает противоречия между обществом и личностью преступника, и степень антагонизма такого противоречия зависит от степени исправимости этой личности. Когда же личность не исправима, то смертная казнь является цивилизованным способом преодоления такого противоречия. И вовсе не обязательно, чтобы сегодня смертная казнь вела к физическому уничтожению преступника. Достаточно того, чтобы она устранила его, как личность: например, через пожизненную изоляцию от общества с поражением в гражданских правах («ссылка Робинзона») или через модификацию поведения с заменой личности». Что такое неисправимость? Нежелание быть иным, рождённое уверенностью в собственной правоте. Такая уверенность - редкость. Меня 15 лет исправляют, но я не исправился, а скорее наоборот - я ещё больше стал тем, кто я есть. Почему? Потому, что я справляюсь с самим собой и поэтому не исправляюсь другими. Потому, что я не продаю себя страхом. Меня можно убить, но это не исправит. Я - это всегда Я, ибо - Я Могу. Я Могу, потому что есть лишь одно, чего я не могу -не быть Преступником. Я Могу, потому что решаю всё сам и живу по-своему. Я Могу, потому что я Один. И я не боюсь. Преступник - это глубина и не может не быть им тот, у кого она есть. Лицо Бога - в зеркале. Я не исправим и, по мнению профессора Бурлакова, заслуживаю смертной казни, которая «является цивилизованным способом преодоления противоречия». За непротиворечивость с самим собою меня нужно казнить? Кому это нужно? Профессору Бурлакову и всем тем, у кого есть степень антагонизма противоречий с самим собой, которая привела к полному параличу воли. Зачем это им нужно? Страшно. Нет, не меня страшатся, хотя и меня тоже, -но себя они страшатся больше. Я - напоминание, которое нужно устранить, если не в землю, то хотя бы в клетку. Говорится, что не так уж обязательно уничтожать меня физически, «достаточно устранить, как личность». Постойте-ка, а откуда вдруг взялась у меня «личность», если ранее было сказано профессором, что чем «опаснее преступление, тем меньшей личностью является преступник»; ведь по его логике выходит, что личности той, которой наделило меня общество - уже нет или очень мало осталось, что изжил я её опасностью своих преступлений. Так, что устранять собрались? Личность Преступника, т. е. мою собственную личность, ту, которой я стал не благодаря обществу, а вопреки. Я отказался быть сделанным и делаю себя сам. Во мне нет ничего вашего. Так, где вы взяли себе право меня устранять и исправлять? Вопрос риторический. Ибо все существующие обоснования такого «права» суть мошенничество. Профессор предлагает устранить меня «через пожизненную изоляцию от общества с поражением в гражданских правах». Открою вам, устранителям личности, один секрет: пожизненная изоляция не устранит личность Преступника, а сделает её абсолютной. Санкция в виде пожизненной изоляции от общества есть наивысшее признание заслуг изолируемого перед свободой. Пожизненная изоляция Системы - это не лишение свободы, это лишение последнего соблазна стать её рабом. То, что может быть лишено Системой, не может быть личностью и свободой. Лишь сам человек может лишить себя этого своим страхом.