Роберт Левин - Механизмы манипуляции. Защита от чужого влияния

История Мэриан Кич повторилась во множестве вариантов. Профессор психологии Рэй Хайман, изучавший в то время заявления приверженцев псевдоиндуистской тоталитарной секты трансцендентальной медитации (ТМ), которые утверждали, что могут совершать такие чудеса, как левитация, и становиться невидимыми, так резюмировал в своем докладе: “Легко сказать, что доктор Рабинов [физик, доктор философии, выступавший с лекциями, повествуя о чудесах, которые совершают участники Движения Трансцендентальной Медитации] неудачник, пребывающий в глубоком заблуждении. Но я считаю, что он всего лишь стремится найти ответ на самый главный вопрос – в чем смысл нашего существования. Как только личность, особенно выдающаяся, принимает систему верований, которая обещает утешение и дает ответы на глобальные вопросы, у нее моментально срабатывают природные защитные механизмы, которые не дают увидеть недостатки объекта веры” [29].

Чем дольше человек страдает, тем выше его потребность в самооправдании. Ненсук Гонг родители воспитывали в традициях мунистов. В возрасте 15 лет ее выдали замуж за старшего сына Преподобного Сан Мюн Муна, Йонджина Муна. Гонг прожила 14 лет в царственной семье Му на, после чего ушла от своего эмоционально неуравновешенного и жестокого мужа. В своей книге In The Shadow of the Moons [30] Гонг рассказывает историю своей жизни; пытается найти объяснение тому, почему так долго не могла уйти из этой семьи.

“Много было написано о насилии и “промывании мозгов”, которые применяются в Церкви Объединения. Но то, что я пережила, правильнее назвать закаливанием. Я находилась в изоляции от внешнего мира, общаясь только с “верными”. Меня донимали постоянными напоминаниями о том, что послушание важнее собственных размышлений. Мне буквально насаждали определенные убеждения. И чем дольше я оставалась в числе сторонников движения, тем больше крепла моя вера. Кто признается (пусть даже себе самому), что идея, которой отдано десять, а то и 20 лет жизни, – всего лишь колосс на глиняных ногах?

Будучи вхожей в узкий круг избранных, не признавалась в этом и я. Преподобный Мун был достаточно добр ко мне, поэтому я прощала его явные ошибки-то, что он закрывал глаза на возмутительное поведение собственного сына, избивал и оскорблял своих близких. Но обвинить его было равносильно тому, чтобы поставить под сомнение всю мою жизнь. И не только мою. Мои родители на борьбу с сомнениями потратили 30 лет” [31].

Мы стремимся отстаивать собственные взгляды. Если не находится объективного оправдания (того самого “невидимого судьи'*), мы начинаем искать для него собственные мотивы. В этом-то и заключается самая большая проблема – как только процесс начался, завершить его практически невозможно. Если я так поступил, я должен поверить в то, что поступил правильно. А уверовав, я стану поступать так снова и снова.

или Темная сторона силы убеждения

Никто не присоединяется к сектам. Просто все медлят сретением выйти из них.

Анонимный сектант

В ночь с 18 на 19 ноября 1978 года совершили массовое самоубийство 911 членов секты “Народный храм”, проживавших в религиозной общине под названием Джонстаун (Гайана, Центральная Америка). Глава общины, проповедник-евангелист Джим Джонс заставил их выпить лимонад с цианистым калием, лечь и приготовиться к смерти [1]. Самое страшное то, что большинство жертв Джонса до самого конца продолжали верить ему и его безумным идеям. Тем немногим, которые отказывались выпить яд, помощники Джонса насильно впрыскивали яд шприцем в рот или стреляли в затылок. Лишь нескольким удалось спрятаться или убежать. Джонс и охранники были последними, покончившими с собой. По некоторым сведениям, Джонс пытался скрыться и был застрелен своим охранником.

Мне довелось прослушать аудиозапись последних часов в Джонстауне – она ужасна. Сначала, пока яд только готовят, слышны наставления Джонса своим жертвам. Слышно, как люди аплодируют и издают радостные возгласы. Невольно создается впечатление, что это обычное воскресное богослужение.

“Величайший из пророков всех времен говорил: никто не может отнять у меня жизнь. Только я сам могу отдать ее… Если мы не можем жить в мире, давайте умрем в мире”, – вещает Джонс. Толпа аплодирует.

“Я считаю, что нужно проявить доброту по отношению к детям и старикам и дать им возможность первыми выпить свою порцию яда, как это было заведено в Древней Греции, и уйти тихо, потому что мы не совершаем самоубийства. Это революционный поступок. У нас нет пути назад. Они не оставят нас в покое… У нас нет выхода”, – продолжает он. Аплодисменты становятся еще сильнее.

“Если мы не можем жить в мире, давайте умрем в мире” Бурные овации.

“Если бы только наш план сработал. Он стоит того!” Одобрительные возгласы.

Затем становится слышно, как плачут дети по мере того, как начинает действовать яд (как оказалось, совсем не так быстро и безболезненно, как обещал врач – помощник Джонса). И тут, как ни странно, Джонс вступает в открытые и вполне осмысленные беседы со своими последователями, каждый из которых понимает, что приближается его черед принять яд.

“Всех, у кого есть возражения, прошу высказаться”, – мягко предлагает Джонс. Несколько человек подходят к микрофону.

“А разве вариант с Россией уже неосуществим?” – спрашивает одна женщина. (Ранее Джонс сообщал сектантам о том, что в случае, если в Гайане ситуация выйдет из-под контроля, их храм переедет в Россию.) Джонс объясняет, что перебираться в Россию уже слишком поздно, и продолжает обрабатывать толпу.

“Я жил ради всех вас и собираюсь умереть ради вас” Продолжительные аплодисменты.

"Меня не пугает смерть. Жизнь – вот что страшит". снова аплодисменты.

Пожалуй, самое яркое впечатление производит выступление Кристины Миллер. Джонс ловит момент, чтобы удачно воспользоваться ситуацией и ее словами.

“А я считаю, что сколько длится жизнь, столько и живет надежда”, – робко произносит Кристина.

“Но когда-то все умирают, – отвечает Джонс. – Надежда бессмысленна, потому что все умирают. Бессмертных людей не бывает. И для разнообразия я хочу сам выбрать свою смерть. От чего я устал, так это от адских мук жизни”. Толпа аплодирует и выкрикивает слова поддержки.

“Поверьте, что без меня жизнь каждого из вас не имеет смысла, – продолжает Джонс. – Я ваш самый лучший, самый преданный друг… Я всегда взваливал ваши беды себе на плечи и не собираюсь сейчас от этого отступать… Это революционный суицид. Это не самоубийство”, – отвечает Джонс, и даже эти слова люди встречают аплодисментами.

“Но как допустить, чтобы более тысячи человек лишились жизни… А дети? Они-то заслуживают права на жизнь?!” – умоляет Миллер.