Брюс Паттон - Неудобные разговоры. Как общаться на невыносимо трудные темы

Уолтер пережил несколько неудобных разговоров со своей матерью по поводу семейной фермы, расположенной на севере штата Миссури. Вот что он рассказал:

«С тех пор как умер папа, мои братья помогают маме вести хозяйство. Всякий раз, когда мы с ней созваниваемся, она спрашивает, когда я вернусь домой и присоединюсь к семейному бизнесу или хотя бы займу место старика Денни – городского врача.

Мне нравится жить в Сент-Луисе, где у меня есть свой педиатрический кабинет, поэтому разговор, который, как мне казалось, должен был решить наши проблемы, стоило направить на то, чтобы мама оставила этот вопрос в покое и смирилась с тем, что я не вернусь – по крайней мере, в ближайшее время.

Но по мере того как я разбирался в Трех разговорах, я узнал кое-что интересное. Я понял, что в дополнение к чувству разочарования и отвращения к этому вопросу я чувствую благодарность за то, что мама скучает по мне, что у меня есть корни и возможность вернуться к ним в любой момент. А еще мне было грустно, что у моих детей нет таких близких отношений со своей бабушкой, как у моих племянниц, и что они упускают шанс вырасти на ферме, что для меня казалось чудесным опытом.

Одно из самых важных озарений пришло, когда я представил, что думает и чувствует мама. Внезапно мне пришло в голову, что на самом деле она хочет сказать, что скучает по тем временам, когда она была в курсе того, что происходит в моей жизни, была ее частью. Она хотела, чтобы я привез свою семью обратно, чтобы она смогла обрести более тесную связь с нами и участвовала в нашей жизни. Но когда она выражала это в виде вопроса о том, когда я вернусь домой, я резко обрывал разговор. Тогда я неделями не звонил ей просто потому, что боялся снова затрагивать эту тему. Так что в конечном итоге я сам способствовал тому, что она чувствовала себя еще более отстраненной, что, в свою очередь, заставляло ее говорить, как сильно она по нам скучает, и тогда все повторялось по старой схеме».

Разобравшись с системой соучастия и сложностью своих чувств, Уолтер понял, что ему не стоит обсуждать с матерью то, с какой частотой она спрашивает о его возвращении домой. Для начала ему нужно было что-нибудь сделать со своим вкладом в возникновение этой проблемы.

«Я стал чаще звонить маме, посылать ей короткие сообщения о том, чем занимаются дети, и приглашать ее в гости в Сент-Луис просто так, а не на отдых или семейные мероприятия. Когда она в очередной раз подняла вопрос о том, когда я вернусь домой, вместо того чтобы прерывать беседу, я поделился тем, сколько удовольствия мне приносит моя работа. Еще я честно признался, как я сожалею и расстраиваюсь из-за того, что не могу проводить больше времени с семьей, и выразил пожелание, чтобы мои дети проводили с ней больше времени. Это послужило поводом для приглашения моих дочерей провести лето со своими двоюродными братьями и сестрами на нашей семейной ферме. Постепенно она стала реже спрашивать меня о возвращении».

Неудивительно, что Уолтер все больше сближался со своей матерью. Иногда разговор просто не стоит затраченного времени либо его вовсе невозможно провести. Но вам все равно хочется сделать хоть что-то. Фрэн, успешный лоббист по правам трудящихся, по пути на работу неоднократно сталкивалась с неприятным «обменом любезностями» во время общения с контролером на платном отрезке дороги. Фрэн предпочитала держать у себя в бардачке только четвертаки, чтобы было удобнее оплачивать пошлину в 50 центов и не копаться в кошельке в кромешной тьме, при этом отрывая взгляд от дороги. Соответственно, расплачиваясь долларовой купюрой, она хотела, чтобы в качестве сдачи ей давали четвертаки. Когда сборщик пошлин сдавал ей пяти- и десятицентовые монеты, Фрэн возвращала их обратно и просила четвертаки.

Обычно к таким просьбам сборщики относятся спокойно, но вчерашний сотрудник резко ответил ей: «Откуда у таких богатых людей, как вы, берется это чувство всемогущества? Неужели вам даже не приходит в голову, что я могу сдавать десятицентовыми монетами не просто так?» Растерявшись, Фрэн ответила: «Да, но мне просто казалось, что вам гораздо удобнее иметь разные разменные монеты, чем мне». На что сборщик ей ответил, вложив в ее руку два четвертака: «Вы даже не представляете, насколько моя работа «удобная». Да вам вообще все равно! Езжайте дальше». Потеряв дар речи, Фрэн поехала дальше вне себя от ярости.

Вспоминая этот разговор у себя дома, Фрэн поняла, что ее гнев главным образом был вызван попыткой отрицания нескольких неприятных истин: она определенно считала, с некоторой долей справедливости, что имела полное право требовать свои четвертаки; ей не приходило в голову задуматься, в каких условиях работает сборщик пошлин; с его точки зрения, она действительно выглядит богатой. Все это противоречит с тем образом самой себя, который она выстроила в своей голове. Ей по-прежнему не нравилось поведение сотрудника дорожных служб, однако она смогла представить себя на его месте в конце долгого рабочего дня, проведенного перед бесконечной вереницей машин.

В результате Фрэн перестала злиться и представлять себе, как она поведет себя перед этим человеком, когда в следующий раз встретится с ним на дороге. Кроме того, она стала воспринимать этот опыт как часть более сложной картины. Она все еще хотела что-нибудь предпринять, но теперь ей казалось, что нужно подойти к делу с иной стороны. Поэтому она написала письмо в транспортную организацию, в котором объяснила, почему в качестве сдачи она хочет получать четвертаки, но при этом не ставить сборщиков пошлин в затруднительное положение, и спросила, что можно для этого предпринять. К своему приятному удивлению она получила ответ, в котором говорилось, что сборщикам пошлин разрешается брать в будку лишь определенное количество мелочи и что им запрещено покидать будку вне назначенного времени. Администрация поблагодарила Фрэн за то, что она подняла этот вопрос, и объяснила, какое творческое решение было найдено, чтобы удовлетворить ее просьбу и облегчить работу сборщиков.

Представьте себе, как вы спрашиваете главу НАСА о цели конкретной космической миссии и получаете ответ: «Хм, не знаю. Мы просто хотели запустить кого-нибудь в космос, а дальше действовать по обстоятельствам».

Вряд ли такое вообще возможно. Тем не менее мы часто начинаем разговор примерно таким же образом. Посреди беседы мы понимаем, что ни одна из сторон не уверена, в чем смысл и что делать.

Иногда мы пытаемся вести разговоры, когда наши цели просто ошибочны. В таких случаях ничего из того, что вы говорите или делаете, не поможет (а возможно, даже ухудшит ситуацию), потому что вы выбрали место назначения, до которого невозможно добраться.