Михаил Пиотровский - Коранические сказания

Horovitz. Untersuchungen, с. 150.

«Брат аль-Ахкаф» встречается в стихотворении современника и соратника Мухаммада, йасрибца Хассана ибн Сабита. Оно сочинено в мусульманскую эпоху, когда Коран уже был ниспослан. По существу, это как бы изложение воззрений поэта, принявшего ислам. Он «свидетельствует», что Мухаммад — посланник Бога, так же как посланник Бога — сын Марйам, т.е. ‘Иса-Иисус; свидетельствует, что предшественниками Мухаммада были Йахья и его отец (т.е. Иоанн Креститель и Захария), что идол низины Нахля (т.е. аравийская аль-‘Узза) не может принести людям никакой пользы и, наконец, что «брат аль-Ахкаф» (т.е. «человек из местности аль-Ахкаф»), «когда его осыпали упреками, был стоек в деле божьем и шел правильным путем». См.: Хассан б. Сабит. Диван, с. 45.

Употребленная формула одновременно и кораническая и некораническая. В Коране Худ назван «братом адитов». Это обычная формула, которой описывалась принадлежность какого-либо человека к определенному племени («брат племени…»). Топоним аль-Ахкаф назван в Коране, но слово брат- ах с ним не сопряжено. Формула из стиха Хассана вызывает в памяти коранический текст, но прямо его не цитирует.

Это характерно для всего стихотворения. Оно как бы подтверждает коранические идеи о пророках, но применяет при этом формулы и фразы не коранические. Оно называет Бога «тот, кто выше небес», «обладатель трона», что вполне приемлемо и для других монотеистических религий. Когда речь идет об аль-‘Уззе, упоминаются аравийские реалии (низина Нахля), но имени самой богини нет. Закария назван «отец Йахьи», нет и имени ‘Иса. О коранических идеях и персонажах нарочито говорится терминами других преданий и культур.

Коран как бы подтверждается посторонними свидетельствами, христианскими и языческими. Исходя из такого контекста, употребление формулы «брат аль-Ахкаф» тоже можно считать связкой, соединяющей кораническую легенду с доисламским аравийским преданием. Весьма вероятно, что такая формула (или нечто похожее на нее) бытовала в Аравии до ислама.

Основные тексты, содержащие предание об адитах: ат-Табари. Та’рих, 1, с. 231-244; он же. Тафсир, т. 8, с. 152-157; т. 10, с. 35-38; ас-Са‘лаби. Кисас. с. 35-38, 81-84; Китаб ат-тиджан, с. 74-88; Ахбар ‘Абид, с. 338-370.

Пиотровский. Южная Аравия, с. 140-145.

А именно по сафским надписям. См.: Harding. Index, с. 408. Впрочем, в последние годы, изучая наскальные надписи Южной Аравии, я обнаружил в Хадрамауте несколько личных имен, созвучных имени ‘ад, например ‘Адхумав (Арна 1, А 17 — не издано). Несколько таких имен есть и в надписях в Центральной Аравии. См.: Robin. Two Inscriptions, с. 170.

Птолемей, VI, 7 (с. 138). Раздел посвящен «Счастливой Аравии», в которую Птолемей по традиции включает всю Центральную Аравию и часть Северной. Oaditae, согласно Птолемею, живут на севере, у гор. Севернее их живут скиниты (scenitae), а южнее — сарацины (saraceni) и самудяне (thamydeni).

Ибн Хишам. Сира, с. 38.

Хамаса, с. 341. Мое толкование этого стиха небезупречно. Поэт говорит о том, что еще в «адитские времена» его соплеменники совершали набеги на Тайму. «Времена ‘ад», «адитские времена» — распространенное поэтическое клише, означающее нечто вроде «очень давно», «издревле». Однако упоминание Таймы, аравийской столицы вавилонского царя Набонида (VI в. до н.э.), в арабской поэзии — редкость. Поэтому мне представляется неслучайным употребление в связи с ней именно «адитского», а, например, не «самудского» клише.

Об идентификации храма см.: Hitti. History, с. 74, примеч. 1; Пиотровский. Предание, с. 19. Описание храма и его план см.: Grohmann. Arabien, с. 67-71; Шифман. Набатейское государство, с. 130-131.

Рассказы о самудянах в Коране: 7:73/71-79/77; 11:61/64-68/71; 15:80-84; 17:59/61; 26:141-159; 27:45/46-53/54; 41:13/12, 17/16-18/17; 51:43-45; 54:23-31; 69:4-5; 85:18; 89:9/8; 91:11-15.

Коран (Крачковский), с. 583; Paret. Kommentar, с. 367.

Ибн Хишам. Сира, с. 331-332.

Пиотровский. Южная Аравия, с. 111.

Из надписей храма самудян II-III вв. в ар-Раввафе: «Это храм, который построило общество самуда, первенствующие его общества, чтобы был он воздвигнут руками их и служить в нем вечно» (CIS, II, 3641, стк. 4); «Это дом, который построил Ша‘удат, жрец Аллаха, сын Магиду, что из робату, Аллаху — богу самуда, попечением господина нашего… наместника» (CIS, II, 3642а). См.; Шифман. Надпись из Раввафы.

Например, поэтесса аль-Ханса’ ( ал-Ханса’. Диван, с. 63), мудрый и рассудительный Лабид ( Лабид. Диван, с. 25), воин Мутаммим б. Нувайра ( Мутаммим. Диван, с. 83), безымянный поэт из племени кинда ( ал-Бухтури. Хамаса, с. 82). См.: Horovitz . Untersuchungen, с. 103-106.

Зухайр. Диван, с. 20. В му‘аллаке, самом знаменитом стихотворении этого поэта, упомянут некий рыжий (красный — ахмар ) адит. Однако комментаторы дружно отмечают, что имя народа ‘ад поставлено ради соблюдения размера и по смыслу должно было стоять «самуд», поскольку имеется в виду «рыжий самудянин», который зарезал знаменитую верблюдицу. У нас, конечно, нет полной уверенности в справедливости этого уточнения, однако другого объяснения этому стиху нет, рыжего (красного) адита ни комментаторы, ни мы не знаем. В любом случае сам комментарий уже свидетельствует о существовании отдельной от коранической легенды, где фигурировали некоторые подробности о человеке, убившем верблюдицу. Видимо, именно такой вариант легенды отразился в стихотворении Умаййи ибн Аби-с-Сальта, где рассказано о гибели самудян, убивших верблюдицу, посвященную Аллаху. Однако там нет упоминания о Салихе или вообще о каком-либо пророке. Наказание обрушивается на людей после того, как к небесам вознесся жалобный крик осиротевшего верблюжонка. Вместе с тем назван человек, убивший верблюдицу. Это тот же «Рыжий». Употреблена уменьшительная формула его прозвища — Ухаййар. См.: Умаййа , Диван, с. 215-217.

Ат-Табари. Тафсир, т. 8, с. 158.

Ephal. Ancient Arabs, с. 105-107; Bowersock. Roman Arabia, c. 96-98; Branden. Thamoud; Шифман. Надпись из Раввафы.

Рассказы о Луте в Коране: 6:86; 7:80/78-84/82; 9:70/71; 11:69/ 72-82/84; 15:57-77; 21:71, 74-75; 22:43; 25:40/42; 26:160-175; 27:54/55-58/59; 29:26/25, 28/27-35/34; 37:133-138; 38:13/12; 50:13; 51:31-37; 53:53/54-54/55; 54:33-39; 66:10; 69:9. И.Ю. Крачковский переводит ал-му’тафика в 53:53/54 как «опрокинутые», т.е. множественным числом. Это возможно. Однако единственное число здесь более вероятно, так как в двух других случаях стоит форма именно множественного числа — ал-му’тафикат (9:70/71; 69:9). В пространных же рассказах обычно фигурирует один город (селение).