Михаил Пиотровский - Коранические сказания

Speyer, с. 210-211.

Там же, с. 209.

Основные варианты рассказа о Мусе в Коране: 2:51/48-73/68; 4:153/152-154/153; 5:20/23-26/29; 7:103/101-162; 10:75//76-93; 11:96/99; 14:5-8; 17:101/103; 20:9/8-98; 23:45/47-49/51; 25:35/37-36/38; 26:10/9-68; 27:7-14; 28:3/2-46; 37:114-120; 40:23/24-46/49; 43:46/45-56; 51:38-40; 79:15-26. Отдельные упоминания: 2:87/81, 92/86, 108/102, 136/130, 246/247, 248/249; 3:84/78; 4:164/162; 6:84, 91, 154/155; 11:17/20, 110/112; 17:2; 21:48/49; 29:39/38; 32:23; 33:7, 69; 40:53/56; 41:45; 42:13/11; 46:12/11, 30/29; 53:36/37; 61:5; 87:19. Рассказ о Мусе и «рабе Аллаха» — 18:60/59-82/81.

См., например: Фусус, с. 259-264; Кныш. Та’вил.

Описание видения Бога у дерева или куста на небесах — Коран 53:13-18:

Словом «лотос» традиционно, но не очень удачно И.Ю. Крачковский переводит арабское слово сидра . Сидром в Аравии называют высокое развесистое дерево с колючими ветвями — Zizyphus spina Christi или колючий кустарник Zizyphus hamur engl.

Мусу и гибель войск Фараона в Красном море упоминает популярный арабский поэт-иудей VI в. Самав’аль ( Hirschberg , Lehren, с. 62). В стихах современника Мухаммада Умаййи ибн Аби-с-Сальта есть некоторые неясные намеки на историю Мусы. Есть у него и стихотворение, восхваляющее силу и могущество единого бога и излагающее речь Мусы и Харуна перед Фараоном ( Умаййа . Диван, с. 369-370). Текст этот, однако, вызывал у исследователей большие сомнения и тем, что слишком близок к кораническому рассказу, и тем, что приписывается другим поэтам, считавшимся монотеистами,— ‘Ади ибн Зайду, Бараке б. Науфалю. См.: Horovitz. Untersuchungen, с. 143. Однако я склонен согласиться с Й. Хиршбергом, который показал, что характер изложения и его стиль отличны от коранического. Стихотворение, возможно, действительно возникло уже после «ниспослания» Корана, но оно отражает некое предание, независимое от коранического. См.: Hirschberg. Lehren, с. 61. Не совсем совпадает с кораническим сообщением и другой, приписываемый Умаййе фрагмент, описывающий гибель Фараона в водах Красного моря. См.: Умаййа. Диван, с. 218; ср.: Hirschberg. Lehren, с. 61-62.

Paret. Kommentar, с. 228; Paret. Le corps.

Speyer, c. 329-331. Форма имени предполагает скорее христианскую сирийскую среду как источник, из которого почерпнута эта до сих пор не ясная для нас фигура.

Paret. Kommentar, с. 336.

Speyer, c. 241, 242-243, 246-247.

Бытие 24; имя см.: Бытие 15:2. См.: Speyer , с. 249-251.

См.: Пиотровский. Предание, с. 75, 98, 106.

См. Aarne — Thompson , с. 262-263, № 759; Андреев. Указатель, с. 55, № 795б. Одна из параллелей — иудейская легенда об Илии и рабби Иисусе бен Леви. Интересно, что сюжет о навязчивом и непонятливом спутнике героя как композиционный стержень рассказа и по сей день сохранился в аравийском фольклоре в Омане. См.: Johnstone. St. George.

См.: Lichtenstadter. Origin.

Об идентичности аль-Хадира и «раба Аллаха» и о его связи с эволюцией образца библейского Илии см.: Папазян. Аль-Хидр.

Wansbrough. Quranic Studies, с. 38-43.

Об этом споре см. специальное исследование: Massignon. Mubahala.

Разделение фраз и пунктуация — мои. Я попытался более резко оттенить полемическую направленность текста.

Коран предлагает тут специфическое толкование реальных христианских текстов. В Евангелии от Иоанна Иисус, беседуя с апостолами, говорит: «И я умолю Отца, и даст Он вам другого Утешителя, да пребудет с вами вовек» (14: 16, ср. 26). «Когда же придет Утешитель, Которого я пошлю вам от Отца, Дух истины, который от Отца исходит, Он будет свидетельствовать обо мне» (15:26); «…дела, которые творю я, и он сотворит, и больше сих сотворит» (14:12). Это представление о приходе еще одного посланца Бога было воспринято Мухаммадом и приложено к самому себе. Дополнительным стимулом такого отождествления был характер одного из имен пророка ислама. Его звали Ахмад, что значит «преславный» и является изначально формой превосходной или сравнительной степени прилагательного «славный» (хамид). Это — сокращение от древнего теофорного имени типа: «Бог — самый славный». В одной из приведенных выше евангельских фраз тоже есть сравнительная степень: «…дела, которые творю я, и он сотворит, и больше сих сотворит». Какие-то предания и пересказы этой и подобных евангельских фраз и были восприняты при арабской передаче как имя будущего посланника.

В востоковедной науке было распространено мнение, что греческое слово параклитос («утешитель») было ошибочно передано как периклитос («преславный»), что было затем переведено на арабский и неверно истолковано как имя. Эта схема с ошибками несколько сложновата, да и неверна по существу. Наличие такого типа искажений в греческом тексте не подтверждается историей передачи и перевода Евангелия, да и периклитос не употреблялось в современном Мухаммаду греческом языке. См. об этом: Paret. Kommentar, с. 476-477; Schacht. Ahmad. Вернее будет говорить не о прямом заимствовании через ошибки, а о восприятии общей идеи и некоторых толкований и пересказов, об их влиянии на сложение у Мухаммада идеи преемственности от Иисуса.

Paret. Kommentar, с. 64-65.

Коранический рассказ, собственно, не утверждает, что христиане делают Марию частью троицы, а говорит, что они обожествляют ‘Ису и Марйам, ссылаясь при этом на заветы самого ‘Исы. ‘Иса же отрицает, что он мог говорить такое, уверяет, что его слова исказили. Тут налицо стандартный для Корана мотив об искажении христианами и иудеями первоначальных учений своих пророков.

У Мухаммада были некоторые основания для того, чтобы обвинять некоторых христиан в обожествлении Марии. Он мог слышать об экзотической женской, секте коллиридианок, поклонявшихся Марии и приготовлявших в ее честь специальные хлебцы. Епифаний Кипрский (IV в.) в своей книге о ересях рассказывает, что эта секта распространилась также и в Аравии ( Epiph . Haer. 78:23, 79:1; Parrinder . Jesus, с. 135). Он же сообщает о том, что в бывшей столице арабов-набатеев Петре существовал особый праздник поклонения Деве, родившей бога, которого набатеи отождествляли со своим древним божеством Душарой ( Epiph. Haer. 51:22; Шифман . Набатейское государство, с. 95). В секте сампсеев говорили о Святом духе, являющемся сестрой Иисуса ( Epiph. Haer. 53:1).

В одном из дошедших до нас текстов из Евангелия от Евреев (II в.) Иисус говорит: «Взяла меня мать моя, Святой дух, за один из моих волосков и отнесла меня на гору великую Фавор» (Los Evangelios, с. 85; Dunkerley. Gospels, с. 105; Parrinder . Jesus, с. 136; Апокрифы, с. 68). Древнееврейское слово руах -дух — женского рода. Образ Святого духа, духа-матери, встречается в библейской литературе. Он порой считался идентичным мудрости (др.-евр. хохма , греч.— софия ) и у иудеев, и у христиан-гностиков (см.: Gerock . Versuch, с. 76, примеч. 1). За этими словами не стояло представления о том, что Святой дух — это Мария, но со стороны в V-VI вв. они, уже анахронизмы, могли восприниматься именно так (см. также «Песнь о Невесте» и «Песнь о Жемчужине» в Деяниях апостола Фомы: От берегов Босфора, с. 147, 150, 328, 329).