Ориген - Гомилии на Бытие

Но сего, на ком лежит великое и удивительное обетование Аврааму, сего – повторяю – сына, из-за кого он назван Авраамом, приказывается принести во всесожжение Господу на одной из гор.

Что же ты на это, Авраам? Какие же мысли рождаются в твоем сердце? Богом подан голос, который потрясает и испытывает твою веру. Что же ты говоришь на это? О чем помышляешь? Сопротивляешься ли ты? Не проходит ли в сердце твоем мысль, что если в Исааке мне положено обетования, а я принесу его во всесожжение, то не останется никакой надежды того обетования? Или же, скорее, ты помышляешь и говоришь о том, что невозможно, чтобы солгал (ср. Евр. 6, 18) Тот, Кто обещал, и, что бы ни произошло, обетование пребудет?

По правде говоря, я как наименьший (ср. I Кор. 15, 9) не в силах домыслить раздумия великого патриарха и не могу знать, какие помышления возбудил в нем голос Божий, поданный для искушения его, и что он сделал в душе его, приказав заклать единственного [сына]. Но так как дух пророческий послушен пророкам (ср. I Кор. 14, 32), апостол Павел, который Духом, думаю, узнал, что было у Авраама на душе и что на уме, обозначил [это] так: Верою Авраам не усомнился, принеся в жертву единородного, о котором прежде получил обетование, думая, что Бог силен из мертвых воскресить его (ср. Евр. 11, 17–19). Итак, апостол передал нам мысли человека верного, [имея в виду,] что вера в воскресение началась уже тогда по отношению к Исааку. То есть Авраам надеялся на воскресение Исаака и верил, что совершится то, что до тех пор не происходило. Как же сынами Авраама (ср. Ин. 8, 37) могут быть те, кто не верит, что во Христе свершилось то, во что Авраам верил, что произойдет с Исааком? Больше того, скажу яснее, Авраам знал о том, что он есть образ истины грядущей, знал, что из его потомства родится Христос, Который и будет принесен в истиннейшую жертву за весь мир и воскреснет из мертвых.

2.Но между тем [Писание] говорит: Искушал Бог Авраама и говорит ему: Возьми сына твоего возлюбленного, которого ты любишь (Быт. 22, 1–2). Разве не достаточно было сказать « сына », но присоединяется – « возлюбленного ». Пусть и так! Для чего же к этому добавляется « которого ты любишь »? – Посмотри, как тяжело искушение. Многажды повторенные нежные и любовные слова [153] Ср. схожее выражение у Филона: συγγενίας ὀνόματα και φίλτρα (De Abr. 170). подогревают отцовское чувство, чтобы неусыпающая память любви удержала десницу отца от заклания сына и чтобы все ополчение плоти восстало против веры духа.

Итак, возьми , – говорит, – сына твоего возлюбленного, которого ты любишь, Исаака (Быт. 22, 2). Пусть, Господи, Ты напоминаешь отцу о « сыне »; прибавляешь и « возлюбленного », которого заклать повелеваешь. Этого достаточно для жалости отца; Ты добавляешь еще и « которого ты любишь ». Этим отцовская жалость утраивается. Но к этому что за нужда, чтобы Ты напомнил и об « Исааке »? Неужели же Авраам не знал, что того самого возлюбленного сына его, которого он любил, зовут Исаак? Для чего же здесь это добавление? Для того, чтобы вспомнил Авраам, что некогда сказал ему Бог: В Исааке наречется тебе семя и в Исааке будет твое обетование (ср. Быт. 21, 12; Рим. 9, 7. 8; Евр. 11, 18; Гал. 3, 16. 18 и 4, 23). Пусть будет и напоминание имени, чтобы к обетованию, связанному с этим именем, закралось [у Авраама] недоверие. Но все это потому, что Бог искушал Авраама.

3. Что же потом? Пойди , – говорит [Господь], – в место возвышенное, на одну из гор, которую Я покажу тебе, и там принеси его во всесожжение (Быт. 22, 2).

Рассмотрите в деталях, как возрастает искушение. Пойди в место возвышенное . Неужели Он не мог сначала привести Авраама с отроком в это возвышенное место и возвести их прежде на гору, которую избрал Господь, и там ему сказать, чтобы принес сына своего в жертву? Но Он сперва говорит ему, что должен принести в жертву сына своего, а тогда [уже] приказывает идти в место возвышенное и подняться на гору. С каким же намерением?

С тем, чтобы всю дорогу, пока совершает путь, он терзался бы мыслями, чтобы разрывался на части тягостным поручением, с одной стороны, и противоположным чувством к единственному [сыну] – с другой. Для того и предлагается дорога [154] Ориген разрабатывает тему искушения обстоятельствами дальнего пути, начатую Филоном (De Abr. 169). и даже восхождение на гору, чтобы в течение всего этого пути происходило бы сражение чувства и веры, любви Божией и любви плоти, довольства настоящим и ожидания грядущего.

Итак, он посылается на место возвышенное , но идущему совершить для Господа столь важное дело патриарху не достаточно возвышенного места, и ему приказывается подняться на гору, если угодно, чтобы он, возвышенный верою, оставил бы земное и взошел бы к горнему.

4. И вот, Авраам встал рано утром, и оседлал свою ослицу, и наколол дров всесожжения. И взял сына своего Исаака и двух отроков и на третий день дошел до места, о котором сказал ему Бог (Быт. 22, 3).

Встал Авраам рано утром – добавив рано утром , [Бытописатель] захотел, наверное, показать, что рассвет сиял у него в сердце, – оседлал свою ослицу, заготовил дров и взял сына. Не раздумывает, не медлит, не обсуждает ни с одним человеком [свое] решение, но тотчас отправляется в путь.

И дошел до места, о котором сказал ему Бог, на третий день (Быт. 22, 3), – говорит [Писание]. Сейчас я не говорю о таинственном содержании третьего дня; я рассматриваю премудрость решения Искушающего. Так, нигде поблизости не было горы, тогда как все должно произойти в горах, и путь продлевается на три дня, и все три дня назойливое беспокойство терзает все внутри у отца, когда он на всем протяжении столь долгого пути смотрит на сына и вместе с ним принимает пищу, [а] мальчик столько ночей лежит в объятиях отца, прижимаясь к груди и покоясь на лоне. Посмотри, насколько усиливается искушение.

А третий день всегда предназначен для таинств. Ибо и после исхода народа [Израильского] из Египта в третий день приносилась жертва Богу и в третий день очищался народ (ср. Исх. 19, 11. 15. 16 и 24, 5), так же и день воскресения Господня – третий (ср. Мф. 26, 63; Мк. 8, 31); много и других таинств совершалось в третий день.

5. Взглянув, – рассказывает [Писание], – Авраам увидел место издалека и сказал отрокам своим: Останьтесь здесь с ослицей, а я и сын пойдем дотуда и, поклонившись, возвратимся к вам (Быт. 22, 4–5).

Он оставляет отроков, потому что были неспособны подняться с Авраамом в место всесожжения, которое показал Бог. Вот он и говорит: Вы сидите здесь, а я и ребенок пойдем; и, поклонившись, вернемся к вам (Быт. 22, 5). Скажи мне, Авраам, правду ли ты говоришь отрокам, что поклонишься и вернешься с ребенком, или обманываешь? Если говоришь правду, значит, не совершишь всесожжения. Если обманываешь – [но] таковому патриарху неприлично обманывать. Какое же состояние духа обличает в [тебе] твое слово? Я говорю правду, – отвечает он, – и принесу отрока во всесожжение, для чего я и несу с собой дрова, и с ним [же] возвращусь я к вам. Ибо думаю, и вера моя такова, что силен Бог из мертвых воскресить его (Евр. 11, 19).