Сандерс Э.П. - Иисус и иудаизм

3. Общение Иисуса со «сборщиками податей и грешниками», видимо, было оскорбительным. Единственная проблема здесь — понять, в чем состояло оскорбление. Несмотря на утверждения Иеремиаса, Перрина и других, предложение прощения раскаявшимся грешникам не могло бы никого оскорбить. Как я уже говорил, всякий, кто убедил бы сборщиков податей покаяться, возместить ущерб тем, кого они обманули, и дальше жить праведно, считался бы героем. Просто непостижимо, чтобы еврейские лидеры были оскорблены, если бы кто-то раскаялся, и это клише необходимо удалить из христианских новозаветных исследований. Однако позиция Иисуса по отношению к грешникам действительно была оскорбительной по причинам, кратко обрисованным выше. Следовало бы только добавить, что за столь эксцентричную позицию Иисуса могли бы просто не принять всерьез, если бы не его последователи, сделавшие его общественно значимой фигурой.

4. Утверждение, что Иисус прощением грехов ставил себя на место Бога, часто повторялось 14. При этом не говорится, что, если бы Иисус притязал на обладание божественной властью прощать, его сочли бы эгоцентричным и нечестивым. Но я не в состоянии найти отрывки, в которых он притязал бы на место Бога в прощении грехов. Если Иисус действительно сказал парализованному: «Сын мой, твои грехи прощены» (Мк. 2:5; ср. Лк. 7:47 сл.), он, вероятно, говорил от имени Бога (следует обратить внимание на пассив), не претендуя на то, чтобы быть Багом, Реакция, которую Марк приписывает книжникам, не соответствует словам, которые приписываются Иисусу. Книжники спрашивают: «Кто может прощать грехи, кроме одного Бога?» (Мк. 2:7), и этот вопрос» видимо, ввел в заблуждение некоторых исследователей, прочитывающих отрывок в соответствующем свете. Они полагают, что в нем точно передано мнение фарисеев. Так, например, Дюпон-Соммер отмечает, что члены Кумранской общины думали, будто экзорцисты и другие могут прощать грехи, и утверждает, что в этом они не согласны с фарисеями, которые приписывают такую власть только Богу. Свидетельство о том какова была позиция фарисеев» — указанный стих у Марка 16. Но фарисеи, повторяем, не покидали Иерусалима и продолжали верить в систему жертвоприношений, в которой священники, говоря от имени Бога. У нас нет причин думать, что фарисеи считали, будто священники не могут объявлять о прощении от имени Бога. А Иисус — это следует подчеркнуть — делал именно это. Приписываемые ему слова — даже если предположить, что они аутентичны, — не означают, что он прощал грехи. Он просто объявляет, что они прощены.

Некоторые исследователи, пытаясь представить эти слова Иисуса как глубоко оскорбительные, впадают в крайность, утверждая, что в иудаизме «никто не имел права объявлять волю Бота на свой страх и риск». Но это неверно. Говорить от имени Бога не запрещалось, и это в любом случае не считалось богохульством 17. Ни один из пророков — по определению, говорящих от имени Бога — в богохульстве, насколько нам известно, не обвинялся. Могли считать, что пророк интерпретирует волю Бога неверно, но такая попытка не была богохульной. Священники тоже представляли Бога не только в храмовом богослужение. Согласно мнению Иосифа Флавия о роли и положении высшего священника, «человек, который ему не повинуется, подвергается такому же наказанию» как согрешивший перед самим Богом» (Ап. 11:23). Если Иисус притязал на то, что знает, чьи грехи прощены, это могло выглядеть как присваивание себе прерогативы священников. В любом случае, в его поведении можно было увидеть претензию говорить от имени Бога, и это могло вызвать сопротивление тех, кто не был убежден, что у него есть на это право. Но утверждать, что Иисус из-за своих притязаний говорить от имени Бога обвинялся в богохульстве 18, — это уже слишком.

5. У христианских исследователей наблюдается удивительно стойкая тенденция видеть в «приверженности к внешнему» и «легализме» корень всех противоречий между Иисусом и его современниками. Этот же самый конфликт, естественно, постулируется и в исследованиях, посвященных темам «Павел и иудаизм» и «Христианство и иудаизм». Ч. К. Баррет в сжатой форме выражает это мнение следующим образом: хотя Иисус был казнен Пилатом, существовали важные противоречия между Иисусом и его современниками в рамках иудаизма. «... Это был вопрос о том, в милосердии или в легализме представлена истина о Боге, о том, кто обладает истиной и последней властью: Тора или Сын человеческий» 19. Здесь Сын человеческий, очевидно, представляет милосердие» а Тора — легализм. Баррет поясняет:

Это не означает» что иудаизм был внутренне легалистским» еще меньше — что христианская мысль никогда не искажалась легализмом. Но в иудаизме первого столетия имело место заметное развитие в сторону легализма, вышедшее далеко за рамки простой верности Торе, и именно против этого протестовал Иисус (а также Павел), и именно на этой почве возник конфликт. 20

Приведу еще один пример. Джон Ройман пишет: «То, что Карл Барт называл “атакой милосердия [со стороны Иисуса]”, мобилизовало против него защитников еврейского закона» 21. Далее: Иисус выступил против «правил и практики, основанных на легализме и крючкотворстве» 22. Курьезным образом он подкрепляет это утверждение, цитируя Мф. 5:21—6:18 и 23:1—З6 23, т.е. именно те разделы Матфея, в которых Иисус изображен проповедником сверхблагочестия, еще более праведного, чем благочестие книжников и фарисеев. Замечательно, что требование помазать голову во время поста (Мф. 6:16—18) кажется ему правилом, основанным на крючкотворстве 24.

В новозаветных исследованиях приверженность к внешнему и легализм обычно рассматриваются в связи с тремя темами: храм, грешники и закон. Мы читали, что Иисус хотел очистить храм от порочной практики и восстановить «чистое» богослужение, что он общался с грешниками несмотря на их ритуальную нечистоту и что о» противостоял фарисеям в сфере закона из-за того, что с помощью казуистики они исиользовали закон в своих интересах или неправильно (!) прочитывали его как набор предписаний. В главах, посвященных каждому из этих пунктов, я показал, что в центре конфликта стояло нечто иное, чем приверженность к внешнему и легализм. В основе демонстрации против храма не лежало предпочтение богослужения, свободного от внешних правил; главная вика «грешников» заключалась не в том, что они не соблюдали ритуальную чистоту, и слова о том, что они войдут в царство, были оскорбительными не потому, что они не мыли руки перед едой, а потому, что они были вопиющими нарушителями закона; существенного конфликта с фарисеями по поводу закона не было, и легализм не был основной темой спора.

Мнению, что Иисус критиковал приверженность к внешнему и легализм, — оно лучше всего иллюстрируется на примере законов о чистоте (крючкотворство par excellence) — обычно соответствует мнение, что главными противниками Иисуса были фарисеи 25. Далее в этой главе мы рассмотрим вопрос о противниках более полно, но кое-что следует сказать и здесь. Лаже если бы тема приверженности к внешнему и легализму действительно тогда обсуждалась, это не означало бы, что основной конфликт был с фарисеями. Это иудаизм требует выполнения некоторых внешних действий (например, обрезания) и запрещает другие (например, употребление в пищу некоторых сортов мяса). Другие внешние действия, не будучи неправильными сами по себе (например, контакт с мертвым или с менструальной кровью), производят нечистоту, которая, в свою очередь, удаляется внешним действием. Фарисеи не были ни изобретателями этих законов, ни их общественными хранителями. Большинство из этих законов нельзя было осуществлять принудительно, но в любом случае официальными хранителями закона были священники. Иосиф Флавии иногда преувеличивает возможности священников принуждать к соблюдению закона, но такое преувеличение все-таки показывает, что это входило в их обязанности 26. Как я писал выше, мы заблуждаемся, полагая, что только фарисеи были озабочены соблюдением закона 27.