Сандерс Э.П. - Иисус и иудаизм

Суббота, омовение рук и пища

Те положения закона, в связи с которыми Иисус изображается недвусмысленно конфликтующим с фарисеями» я рассмотрю очень кратко. Некоторые исследователи видели в предполагаемом нарушении Иисусом законов о субботе и пище ключ к конфликту, результатом которого стала его смерть (как действительно предполагается в Мк. 3:6) 63. Больше было тех, которые хотя и не находили здесь фатального конфликта, считали, что по этим пунктам закона Иисус все же находился в конфликте со своими современниками 64. На другом полюсе — совершенно иное мнение: никаких нарушений закона вообще не было, по крайней мере таких, которые заслуживали внимания 65. В этом случае одно из двух крайних мнений следует признать правильным, а именно второе.

Я не буду обсуждать подробно каждую перикопу и поэтому дам небольшую справку относительно их специальной экзегетической трактовки. Довольно широкий диапазон мнений был приведен во Введении. Думаю, что для подкрепления принятой здесь позиции достаточно общих соображений.

Перед тем как перейти к отрывкам, следует сделать предварительное замечание, что вопросы пиши и субботы могли казаться более важными в церквах, в которых были неевреи, чем в дохристианском иудаизме. В еврейской среде соблюдение субботы и употребление кошерной пищи было в основном рутинным делом 6. Что пища и суббота были проблемами в нееврейских церквах, показывают письма Павла: кроме обрезания, только эти два момента требовали специального рассмотрения (Гал. 2:11—14; 4:10; Рим. 14:1—6). Таким образом, весьма вероятно, что вопросы пищи и субботы занимают такое место в евангелиях вследствие важности, которую они приобрели в церкви. Это, разумеется, не означает, будто можно доказать. что Иисус никогда не вступал в спор по этим вопросам. Это еще одно негативное утверждение, доказать которое невозможно. Но что эти вопросы были определяющими в его отношениях с современниками — это весьма маловероятно.

Но если так, то важность споров с фарисеями идет на убыль. Я принадлежу к числу исследователей, которых ста копится все больше и которые сомневаются» что между Иисусом и фарисеями могло быть противостояние по сколько-нибудь существенным вопросам (т.е. именно с фарисеями, в отличие от остальных палестинских евреев). Опять-таки, отрицательное утверждение недоказуемо. Но на всех сценах спора Иисуса с фарисеями лежит весьма ощутимый налет искусственности. Мы рассмотрим этот вопрос подробнее в следующей главе.

Бультман и многие другие указывали на нереалистический («воображаемый»*) характер этих сцен. Однако многие, видимо» не отдают себе отчета, насколько некоторые из них неправдоподобны. К примеру, Харвей серьезно обсуждает историю, рассказанную в Мк. 2:23—26, как действительный случай, когда Иисус нарушил закон, разрешив своим ученикам срывать колосья в субботу 68. Подобным же образом он, видимо, полагает, что фарисеи действительно ходили в Галилею, чтобы проверить руки учеников Иисуса (Мк. 7:2) 69. В последнем случае, а также при обсуждении Мк. 2:18. Харвей не замечает, что здесь говорится об обвинении не Иисуса, а его учеников 70. Понимая эти истории буквально, он тем самым также отрицает то, что он считал «гарантированным результатом» формальной критики, а именно что рассказы об этом конфликте создавались в свете споров между христианством и иудаизмом 71.

Нужно понимать, что контекст многих рассказов о конфликте чрезвычайно нереалистичен: фарисеи не собирались в группы, чтобы проводить субботы в полях Галилеи в надежде уличить кого-нибудь в нарушении закона (Мк. 2:23 сл.), и столь же неправдоподобно, чтобы книжники и фарисеи специально совершали путешествие из Иерусалима в Галилею, чтобы проверить руки учеников Иисуса (Мк. 7:1 сл.). Подобные рассказы, несомненно, не следует читать как описание реальных споров между Иисусом и кем-то еще.

Безусловно, можно утверждать, что «дыма без огня не бывает»; иными словами, что хотя рассказы о диспутах не являются описаниями споров между Иисусом и фарисеями» в них хранится память о том, что Иисус вступал в конфликт с фарисеям и по поводу закона 72. Это разумное, но не доказуемое предположение. Полагаю, однако, что дальнейшее рассмотрение свидетельств приведет к выводу, что между Иисусом и фарисеями не было существенного конфликта по вопросам субботы, пищи и гаконов чистоты.

Даже если мы принимаем все эти рассказы как описания реально происходившего (хотя и с искусственно сконструированным введением), следует еще отметить, что никакого нарушения закона со стороны Иисуса фактически не было. В отрывке об омовении рук (Мф. 15:1—20//Мк. 7:1—23) ’* обвиняются его ученики. Ранее я прилагал много усилий, указывая, что «омовение рук» не является библейским требованием чистоты. Если хаверим намеревались соблюдать особые законы чистоты, нет никаких данных, что они считали грешниками тех, кто этого не делает, и определенно не было причин для выбора учеников Иисуса в качестве объекта критики. Иисус и его ученики явно не были хаверим, но это ставило их в один ряд с подавляющим большинством народа.

Спор об омовении рук, по крайней мере у Марка, плавно переходит в разговор о пище, а это в еврейском законе совершенно другой вопрос 74. Искусственность такого соединения очевидна. Так, после спора об омовении рук Марк очевидным образом вводит вторую тему: «И призвав снова народ, говорил им» (Мк. 7:14). Какой народ? Тот. который всегда около Иисуса? В любом случае, возникает новая тема: «Что оскверняет»» — и общая позиция Иисуса заключается в том, что человек оскверняется не тем, что входит в его уста, а тем, что из них выходит. Марк (но не Матфей) явно применяет это к законам о пище (7:19). Но даже в этом случае нет никакого указания на то, что Иисус и его ученики ели некошерную пищу 75, хотя важность комментария Марка для церквей, в которых были неевреи, очевидна.

Слова Мк. 7:15 («Ничто, входящее в человека извне, не может осквернить...») часто рассматриваются как наиболее заслуживающая доверия часть отрывка 76, и это иногда понимается как ответ на вопрос, подобный вопросу Мк. 7:5, который касается омовения рук '. Однако едва ли это так. «Входящее» — это безусловно сама пища: ничто иное не входит и не выходит ’*, и это утверждение отвечает не на вопрос, должны ли ученики Иисуса стать хаверим, мирянами, принявшими особые законы чистоты. Смысл высказывания в действительности настолько ясен, что позиции «лжебратьев», Петра и Иакова невозможно понять, если считать это речение аутентичным 74.

Весьма вероятно, что перикопа о срывании колосьев в субботу (Мф. 12:1—8//Мк. 2:23—28//Лк. 6:1—5) целиком создана церковью. Бультман уже давно заметил, что критикуются ученики (т.е. церковь), а не Иисус, и отрывок представляет собой христианский ответ на еврейскую критикуй. Если здесь и есть историческое зерно, я не вижу, где его можно обнаружить *1, кроме как, возможно, в заключительных словах (подробнее о них см. ниже).