Сандерс Э.П. - Иисус и иудаизм

Я намеренно заострил внимание на самом сильном аргументе в арсенале тех, кто объясняет поведение Иисуса путем интерпретации речений, чтобы показать жесткие ограничения такого подхода. Вероятно, в евангелиях нет другого стиха, относительно которого наблюдалось бы такое единодушие. Я не убежден, что это общее мнение ошибочно. Но я не думаю, что мы придем к «надежным результатам» на пути, который я вкратце описал. В следующей главе мы вернемся к вопросу об экзорцизме и других чудесах. Здесь же я хочу развить дальше свою тему: чего мы не можем узнать о царстве в учении Иисуса.

Полезно остановиться на одном из других отрывков, подкрепляющих мнение, что царство уже присутствует в словах и делах Иисуса, — на ответе Иисуса на вопрос Крестителя, Мф. 11:2—6//Лк. 7:18—2359. Как часто указывалось, с этим отрывком связаны трудности. Бультман считает главную часть ответа Иисуса, Мф. 11:5 сл. («слепые прозревают...») первоначально независимым элементом. «По всей вероятности, вопрос Крестителя — это продукт творчества общины и принадлежит к отрывкам, в которых Креститель призывается в свидетели мессианства Иисуса» 60. Центральная часть речения («слепые прозревают» и т.д.) «имеет целью просто взять краски (Второго) Исайи и использовать их в картине финальных блаженств, которые, но мнению Иисуса, теперь начинаются; при этом нет необходимости связывать конкретные утверждения с конкретными уже произошедшими событиями» 61. Бультман, однако, считает речение Мф. 11:5 сл. аутентичным 62. Из анализа Данна становится ясным, что эту перикопу трудно принять как отчет о заочном диалоге между Иоанном и Иисусом, но он заканчивает тем, что принимает ее и предлагает соответствующее объяснение: она должна была возникнуть, «как только нота неминуемости, характерная для проповеди Иоанна, была заменена, или по крайней мере дополнена, нотой осуществления, характерной для проповеди Иисуса» 63. Но где он услышал ноту осуществления, «характерную» для проповеди Иисуса? В Мф. 12:28 и 11:5 сл. И откуда мы знаем, что эта нота характерна? По словам Бультмана, на которые мы уже ссылались выше в связи с Мф. 12:28, это речение «исполнено того чувства эсхатологической власти, которое должно было характеризовать деятельность Иисуса» 64. Если вспомнить цепочку предположений и аргументов (некоторые из которых образуют порочный круг), необходимых для того, чтобы выделить Мф. 12:28 в качестве не вызывающей сомнений интерпретации Иисусом своей деятельности, особенно изоляцию Мф. 12:28 от 12:27 и усилия по нахождению точного значения слова phthanein —как будто Иисус использовал это слово, — начинает создаваться впечатление, что исследователи стали слишком доверчивыми к использованию терминов «осуществление» и «присутствие» как не вызывающих сомнения и преобладающих характеристик вести Иисуса.

Одно из главных положений, на которое опираются исследователи, занимавшиеся текстами Мф. 12:28 и 11:5 сл., — это отличие Иисуса от других еврейских пророков и экзорцистов, особенно от Иоанна Крестителя 65. Для защиты утверждения» что царство «так или иначе» 66 присутствовало в словах и делах Иисуса, особенно в его экзорцизмах, и что эти, по общему мнению, эсхатологические чудеса выделял» Иисуса среди других, предполагалось, явно или неявно, что Иисус был уникален. Время от времени— я объясняю это неудачным выбором слов, на основании которых делаются выводы, — кому-то кажется, что чудеса были знаками царства, и так как Иисус их творил, он принес царство 67. Мы должны предположить, что Иисус был не единственным чудотворцем своего времени, и я думаю, что никто не будет серьезно отстаивать противоположное мнение. Недавно Харвей представил доводы, согласно которым уникальность Иисуса заключалась в том, что он творил чудеса особого рода , и что именно они свидетельствовали о наступлении времен, предсказанных пророками. Это интересное предложение, но я думаю, что оно не достигает цели; мы вернемся к нему в следующей главе. Обычно подчеркивается уникальность самосознания Иисуса или его притязаний. «Иоанн нигде не ссылается на какое-либо изгнание бесов (как это делает Иисус) как на знак того, что “царство Божье приближается к вам” 68. «Было нечто совершенно иное, действительно уникальное в его сознании своей власти» (в связи с Мф. 12:28//Лк. 11:20) 69. «Иоанн верил, что конец времен вот-вот наступит; Иисус верил» что смена эонов уже произошла» (в связи с двумя отрывками, о которых шла речь, и парой других) 70. Согласно Траутман, нигде в древнем иудаизме нельзя найти такого, чтобы совершенный человеком акт экзорцизма привел к вторжению эсхатона в существующий мир, чтобы действие человека привело к победе царства Божьего 71.

Итак, чтобы получить значимую информацию о Иисусе из таких отрывков, как Мф. 12:28, исследователи должны предполагать не только то, что они способны точно реконструировать сказанное Иисусом и имевшееся им в виду, но также и то, что они могут исключить возможность тех же взглядов у кого-то еще. Это в огромной степени увеличивает сомнительность метода, который требует гипотез о гипотезах. Как можно исторически доказать, что некая установка или концепция уникальна? Трезвая оценка в соответствии с обычными канонами исторических исследований не может идти дальше, чем «•противоположное не доказано». Но может ли «противоположное не доказано» в таком вопросе, как самосознание, играть решающую роль в понимании Иисуса? Фактически у нас нет никаких данных о том, какое значение придавали своей работе другие еврейские целители и проповедники первого столетия. У нас есть, конечно, кое-какая информация об Иоанне Крестителе, но едва ли можно утверждать, что мы знаем в полном объеме все, что он думал и говорил. Можем ли мм быть уверены, что ни Февда (Древн. XX, 5:1), ни Египтянин (Древн. XX, 8:6; Война II, 13:5) не думали, что царство ворвется с ними как наместниками Бога? Не думаю. На самом деле мне представляется вполне вероятным, что такие пророки думали, что Бог действует через них и установит через них свое царства. Возвращаясь еще раз к утверждению Траутман, что в иудаизме мы нигде, кроме евангелий, не найдем того, чтобы царство Божье одержало победу в результате действий человека, следует сказать не только то, что наши знания весьма ограничены, но и то, что еврейские «пророки, обещавшие знамения» 72, вполне вероятно, именно так и мыслили. Если кто-то хочет сказать, что другие пророки, которые могли так думать, были не правы, и что в Иисусе царство Божье реально одержало победу, — а именно это зачастую и хотят сказать 73, тогда мы должны заметить, что такая дискуссия относится уже не к истории, а к богословским оценкам.

Бели выдвигается довод, что Иисус уникален потому, что из всех еврейских целителей и проповедников только он оставил учеников, образовавших большое религиозное сообщество (к этому мы вернемся позднее), мы все-таки должны признать, что не можем утверждать, что именно понимание Иисусом царства как присутствующего в его словах и делах объясняет живучесть христианства. Успех христианства уникален, это факт, но этот факт не говорит о том. что было причиной этого успеха.