Сандерс Э.П. - Иисус и иудаизм

Второй рассказ более реалистичен. Соответствующий отрывок (Мф. 11:16—19) приводится Матфеем в контексте упреков в адрес «этого поколения». Иисус жалуется, что они отвергли Иоанна, а теперь отвергают его. Они называют его «обжорой и пьяницей, другом мытарей и грешников» (Мф. 11:19; ср. Лк. 7:34). Эти слова производят впечатление аутентичных *3. Иисус как будто в отчаянии: ничто не действует, ни аскетизм и суровость Иоанна, ни его собственная тактика, отличная от Иоанновой.

Но нам нет необходимости доказывать, что этот отрывок представляет собой стенографический отчет. Как мы говорили выше, общее обвинение Иисуса в том, что он общается с мытарями и грешниками, вероятно, действительно выдвигалось против него, даже если ни одно из имеющихся сообщений не передает его дословно. Так что здесь я могу с удовольствием присоединиться к общему консенсусу и согласиться, что Иисус общался с нечестивыми и за это подвергался критике.

Нечестивые (точнее, пропавшие) занимают видное место в трех идущих одна за другой притчах у Луки, и эти притчи, если они аутентичны, показывают, как смотрел на них Иисус. Это притчи о пропавшей овце, потерявшейся монете и блудном сыне (Лк. 15:1—32) 24. Я не хочу толковать эти притчи аллегорически 25, но трудно не увидеть, что потерянная монета и кропавшая овца соответствуют мытарям и грешникам, с которыми общался Иисус. Если провести такое сравнение, то можно заметить, что они названы «потерянными» (Лк. 15:4,6,9» 32), а блудный сын говорит о себе как о «согрешившем» (Лк. 15:18). Контекст см. у Луки (мытари и грешники бы ли рядом с Иисусом, а фарисеи и книжники говорили, что Иисус ест с грешниками) — это, конечно, его собственный вклад, как и заключительные резюме к первым двум притчам («на небе радость будет больше об одном грешнике кающемся», Лк. 15:7, 10) 26. Но Лука, кажется, взял правильный след. Иисус беспокоился о «потерянных».

Таким образом, чтобы закончить этот подраздел, отметим: Иисус видел свою миссию как миссию к «потерянным» и «грешникам»; иначе говоря, к нечестивым. Он, без сомнения, беспокоился также о бедных, кротких и притесняемых, и у него, по всей вероятности, были приверженцы из их числа. Но обвиняли его не в том, что он любил ам ха-арцев, простых людей. Если имел место конфликт, то он касался статуса нечестивых. Неверно думать, что фарисеи были расстроены тем, что он покровительствовал простым людям (обычно набожным) и обедневшим 27. Чтобы убедиться в этом, обратимся теперь к связи — или отсутствию таковой — между нечестивыми и простым народом.

1.2. Нечестивые и ам ха арцы, Проблема, с которой сталкивается позиция Иеремиаса, состоит в том, что понятие «нечестивые» (в греческом тексте «грешники») — которое логически последовательно используется в евангелиях и в еврейской литературе от Бен Сиры до последних страниц Мишны, на протяжении 400 лет, — не включает ам ха-арцев. Раввинистическая литература — это единственный источник, в котором можно искать следы отношения фарисеев к простому народу. Я утверждаю, что во всей этой литературе нет ни одного отрывка — достаточно большого, чтобы в нем можно было усмотреть какую-либо позицию или эмоцию, — хоть в какой-то мере поддерживающего утверждение, что особенно добросовестные и эрудированные иудеи смотрели на простой народ как на «нечестивых», тех, кто вопиющим образом постоянно нарушал закон. В ранней еврейской литературе термин «нечестивые» и подобные ему обычно применяются к сильным мира сего, притесняющим «благочестивых» 28. Короче говоря, я не знаю в еврейской литературе ни одного отрывка, показывающего, что какая-либо группа, которую можно было бы разумно связать с фарисеями, смотрела на простой народ как выходящий за рамки приличий *4.

В Новом Завете есть одно место, в котором фарисеям приписывается мнение, что «толпа эта, не знающая закона: прокляты они» (Ин. 7:49). Кроме того, притчу о фарисее и мытаре можно прочесть так, будто фарисеи смотрели на всех остальных как на «грабителей, обманщиков, прелюбодеев» и т.п. (Як. 18:9—14). (В Новой Оксфордской Аннотированной Библии в примечании к последнему отрывку эти пороки характеризуются как ритуальные нарушения. Это показывает, насколько глубоко сидит в ученых-новозаветниках мысль, что фарисеи интересовались только ритуалом и мелочами.) Никакой из этих отрывков не может рассматриваться как фактическое свидетельство о взглядах фарисеев до 70 г. 30, а второй отрывок, возможно, не отражает ничего кроме антифарисейства Луки 31. Самое большее, что в них можно увидеть, — это отражение враждебности между учеными и неучеными, которая иногда проскальзывает в раввинистической литературе 32. Вполне можно думать, что как до, так и после 70 г. существовала определенная враждебность между учеными и дотошными (хаверим, книжники и фарисеи), с одной стороны, и простым народом — с другой. Но мы должны помнить, что чувства враждебности и презрения — это не то же самое, что неизменное мнение фарисеев или хаверим, что менее ученым и дотошным прегражден доступ к спасению, как многие это понимают. Позднее мы отметим значение того факта, что враждебность была взаимной.

В раввинистической литературе термин ам ха-арцы используется в двух контекстах: они противопоставляются хаверим и хахамим *9'.

1.3. Ам ха-арцы противопоставляются хаверим, «связанным». Последние взяли на себя обязательство соблюдать некоторые из законов чистоты, соблюдаемых священниками (например, Дмай 2.3; Т. Дмай 2.2). Связь между принятием особых законов чистоты и обязательством быть «честным» в уплате десятины трудно точно охарактеризовать, но представляется, что первоначально это были два отдельных обязательства 33. В любом случае, нас здесь интересует только вопрос чистоты. Обычно говорят, что хаверим хотели трактовать мир как храм, святыню, где пребывает Бог 34. Это наиболее правдоподобное объяснение, хотя надо заметить, что они приняли для себя более низкий стандарт чистоты, чем тот, которым руководствовались священники (см., например, Дмай 2.3). Это и другие соображения привели Соломона Спиро к выводу, что до 70 г. хаверим играли особую роль в социально-экономической структуре: «От хаверим ... ожидали соблюдения тех законов ритуальной чистоты, которые связаны с увеличением пожертвований и поступлений от десятины, гак как они занимались этими двумя существенными сельскохозяйственными вкладами в казну религиозного государства. Они собирали их» 35.

Это не значит, что мы должны отказаться от утверждения, что они взяли на себя особые обязательства из благочестия. Другие люди, принимавшие особые обязательства, делали это по благочестивым мотивам, по крайней мере, отчасти. Например, те, кто в древности предоставляли услуги, аналогичные нашим похоронным бюро, брали на себя особую задачу, требовавшую нечистоты’, и так как забота о мертвых была религиозной обязанностью, они, должно быть, полагали» что оказывают услуги Богу 3*. Подобным же образом дело обстояло и с хаверим, принявшим высокий стандарт чистоты: как предположили Нойснер и другие, они, несомненно, видели себя живущими в освященном мире.