Авиация и космонавтика 2008 05

Соседин отошел в сторону и теперь помогал Новикову подавлять немецкие зенитные точки. Я один взялся за «Мессершмитт» и стрелял не переставая. Мы неслись на высоте 400 метров. Я ожидал, что экипаж выбросится на парашютах. «Расстреляю их, пока они будут опускаться», – думал я. Они сбросили козырек, чтобы легче было выпрыгнуть. Но тут вдруг «Мессершмитт» закачался, и я понял, что судьба его решена.

Снизившись до 50 метров, он стал разворачиваться к немецким танковым колоннам. «Нужно показать немцам, как он будет падать», – думал я.

Дал последнюю очередь из крупнокалиберного пулемета. Видимо, убил летчика. «Мессершмитт» повис носом, взорвался и рухнул.

Я сделал круг над местом его гибели, подстроился к своим и пошел домой.

Меня с моим звеном в июле направили защищать один аэродром, где стояли наши бомбардировщики.

Немцы находились уже совсем близко. Налетали на аэродром много раз в день. В мое звеню входили два молодых летчика – Сухов и Соседин. Кроме нас троих ни одного истребителя здесь не было.

Нас направили на неделю, потом обещали сменить. Перед Суховым и Сосединым я поставил две задачи: первая – за эту неделю враг не должен тронуть аэродром; вторая – за эту неделю мы должны сбить не меньше двух вражеских самолетов да каждого. Они дали мне слово выполнить обе эти задачи.

Однажды мы втроем атаковали над аэродромом четыре «Мессершмитта-109». Несмотря да численное превосходство, они вызвали себе на помощь шесть «Хейнкелей-113». «Хей- нкели» явились. Теперь против трех наших самолетов дрались девять немецких. И все же мы победили. Не понеся никаких потерь, мы сбили один «Мессершмитт» и один «Хейнкель», остальные удрали.

1* Согласно докладу летчиков Bf 110 нес необычные опознавательные знаки: кресты сверху на плоскостях и красные звезды -снизу

Немецкий истребитель Bf 109F в воздухе заметно отличался от предыдущей модели Bf 109Е. Поэтому наши летчики часто называли Bf 109F мифическим Не 113. Интересно, что немцы также называли наш МиГ-3 не иначе как И-18

Г. Костылев на своей "Сказке-Коломбине" обсуждает ход воздушного боя

Немцы знали, что нас только трое, и стали за нами охотиться.

Эта охота научила меня, что никогда не надо успокаиваться после победы. Помню такой случай: атаковали мы втроем два «Мессершмитта-109». Один зажгли, другой подбили, и он еле ушел. Только хотели мы повернуть домой, как вдруг видим – снова летят на нас «Мессершмитты». На этот раз целая четверка. Мы встретили их и опять победили: один «Мессершмитт» был сбит, остальные ушли. Этот успех чрезвычайно поднял наш дух, мы возвращались в восторге, ликовали. Патронов у нас уже не было, оставалось только победоносно сесть на свой аэродром.

Случайно взглянул я на Сухова и вижу: он вертится, делает переворот за переворотом и вдруг понесся от меня прочь. Значит, сзади кто-то есть. Я оглянулся, а в меня уже летит сзади полоса трассирующих пуль. Три «Мессершмитта» наседают на нас, а у нас – ни одного патрона. Что делать? Если уходить, они нас уничтожат. Мы соединились, повернулись и пошли прямо на немцев – не имея патронов, имитировали атаку. И что же? У немцев нервы не выдержали, они повернули и ушли.

Я сделал вывод: когда нечем стрелять, ни в коем случае не следует выходить из боя, а наоборот, нужно действовать еще нахальнее. Этот урок принес пользу всем летчикам нашего гвардейского полка: расстреляв патроны, они из боя никогда не уходили.

Слово свое Сухов и Соседин сдержали – мы сбили семь самолетов, т. е. больше, чем по два на каждого.

Попав на Балтику молодым летчиком, я оказался в звене у Багрян- цева. С ним прошел финскую войну. Встречался с ним и в начале отечественной. Мне нравился он, потому что у него был большой талант летчика- истребителя. Он был человеком высокой дисциплины, приказ командира для него – закон. Никогда не спросит: сколько самолетов противника, а спросит: где?

Был он из беспризорников, образования не получил, писал плохо, но авторитетом пользовался громадным, так как был человеком большой души, прекрасным бойцам и летчиком.

Когда в июле немцы подошли к Старой Руссе, туда, для усиления нашей авиации, перебросили нескольких летчиков-балтийцев, в том числе Багрянцева с его звеном. В звено его в ту пару входили Халдеев и Михаил Федоров. Они наводили ужас на немцев. Багрянцев протаранил своим самолетом два «Юнкерса» и был за это награжден орденом Ленина.

Он сменил мое звено на аэродроме. Тремя самолетами, подобно мне, защищал он аэродром от беспрерывных нападений немецких бомбардировщиков. В это время в его звено входили Каберов и Алиев. В первые три дня боев они сбили шесть самолетов.

В одном из боев – 1 1 сентября – Багрянцев погиб. Это был грандиозный бой. Немцы шли на Ленинград волнами – в каждой волне по 45 бомбардировщиков. Только отгоним, – еще 45, и так без конца. Бой шел на всем пространстве от Лиго- во до Низино. Весь наш полк в полном составе принимал участие в этом бою. Разобраться в нем было очень трудно – в воздухе была каша из самолетов. Атакуешь один самолет и сразу приходится атаковать второй, третий, четвертый, так и не видя, что сталось с теми, кого атаковал раньше. С земли разобраться в этом бою было не легче.

Я сбил «Юнкерс-88». Когда я сел на аэродром, ко мне подбежал ко

мандир полка Герой Советского Союза подполковник Кондратьев.

– Это ты! – воскликнул он удивленно.

– Я.

– А я думал, что тебя сбили. Помолчав, он прибавил:

– Ну, значит, сбили Багрянцева. Я его самолет принял за твой.

Он оказался прав: Багрянцев в этом бою погиб. А в Ленинград немецкие самолеты мы в тот день не пустили.

В начале войны я получил самолет типа «ЛАГ». В списках полка он значился просто под номером 64, но я дал ему другое имя. Я назвал свою машину «Коломбиной». За красоту. А после того, как я сбил на ней десятый вражеский самолет, я переименовал ее в «Сказку». На «Коломбине-Сказке» я дрался весь первый год войны.

21 сентября летали мы над заливом невдалеке от Кронштадта. Нас было пятеро: Усаченко, Ткачев, Ру- денко, Львов и я. Внезапно над Кронштадтом мы заметили разрывы зениток и пошли прямо к ним. Гляжу – «Юнкерс», а в стороне от него еще два. Мы с Руденко .решили атаковать тот, который шел один, а остальные направились к тем двум.

Я открыл огонь по «Юнкерсу» метров с 400 и сразу разбил ему левый мотор. Он стал, снижаясь, удирать в сторону Финляндии. До Финляндии было недалеко, и я торопился. Мне хотелось сбить его на нашей стороне. Я подходил к нему все ближе и стрелял. Руденко тоже стрелял. Верхнего стрелка мы убили. Но летчик на «Юнкерсе» был опытный и повернул свой самолет так, что мы попали под огонь нижнего стрелка. Одна пуля угодила в фюзеляж моего самолета. Я решил уничтожить и нижнего стрелка. Дал очередь из пушки и всех пулеметов одновременно. И перебил крепления, на которых держалась люлька, где лежал нижний стрелок. Люлька оторвались от «Юн керса» и вместе со стрелком упала в море.