Авиация и космонавтика 2008 05

В эти бои немцы вынуждены были бросить свои резервы.

Резервы эти были очень плохо обучены( 2*). В первом же бою я по почерку понял, что немецкие летчики – зелень. Раньше это был хитрый, смекалистый воздушный боец, а сейчас немец стал не тот.

Мы их обычно прижимали к земле. Летя над самыми вершинами леса, неопытный немецкий летчик боялся делать резкие эволюции и повороты и, благодаря этому, никак не мог от нас уйти.

Много мы их там сбивали. За пять дней Ефимов, Сухов, Каберов и я сбили 11 самолетов. Не раз четверкой дрались мы там со многими «Мессершмиттами» и не только не несли никаких потерь, но, бывало, пару из них сбивали.

Меня вызвал к себе Герой Советского Союза гвардии полковник Кондратьев и сказал:

– Завтра отправляйтесь в город N изучать английский истребитель «Харрикэйн».

Я летал на всех типах наших отечественных истребителей, а с иностранными был незнаком. Харрикэйны я видел лишь на фотографиях и знал о «их только то, что слово «харрикэйн» значит «ураган». Хорошее название для истребителя.

Я без особого труда овладел техникой пилотирования на «Харрикэйне». Труднее всего оказалось привыкнуть к английским мерам, которые были обозначены на всех приборах моей новой машины, – ко всем этим футам, галлонам и милям. Но и к ним я скоро привык. После нескольких испытаний над аэродромом я убедился, что «Харрикэйн» обладает рядом достоинств, которые с успехом могут быть использованы в бою.

И вот я снова на фронте.

Мы отправились сопровождать штурмовики, которые должны были нанести удар по базам финского флота.

Нас было шестеро. Над островами встретили мы группу финских истребителей «Фоккер-Д-21» и вступили с ними в бой. «Фоккер-Д-21» – не слишком скорый, но очень маневренный, увертливый самолет.

Интересно было испытать «Харрикэйн» в бою с самолетами, обладающими такими свойствами. Мы разделились на два отряда – одно звено вело бой на виражах, другое на вертикалях. Бой был непродолжителен. Через несколько минут два «Фоккера» рухнули в воду, остальные удрали.

После этого боя моя вера в «Харрикэйны» укрепилась.

В одном из воздушных боев погиб отважный летчик моей эскадрильи гвардии капитан Петя Чепелкин. Сбил его финский летчик на итальянском самолете «Капрони».

Всё мы были потрясены его смертью и решили: за Петьку – дадим звону финнам.

Мы вылетели группой. Ведущим был я. Глядим, навстречу нам идет шестерка «Капрони». Как нарочно!

2* – весьма точное наблюдение – накануне, 9 марта, немцы расформировали учебную группу своей 54-й истребительной эскадры. Последствия этой "реорганизации" учебного процесса и наблюдал Костылев. За этот период Костылевым были сбиты лично и в группе два Bf 109, один Ju 88 и один Hs 126. Немецкая же 54-я эскадра потеряла за март до 50 Мессершмиттов Bf 109.

Гврой Советского Союза Г. Костылев у своего самолета после окончания войны

Погода была скверная – дождь, низкие облака. «Капрони» разделились – два пошли нам в лоб, а четыре поднялись, чтобы сверху зайти нам в хвосты.

Передним у нас шел капитан Ха- метов. Не меняя курса, он с первой очереди сбил первый из идущих нам навстречу «Капрони», и тот упал в воду.

Второй «Капрони», ведомый упавшего, стал заходить на Хаметова, но на него сразу набросились два наших летчика – Каберов и Евграфов. Все это происходило низко, в двадцати метрах от воды. Уходя от Каберова и Евграфова, «Капрони» вошел в вираж. Я находился выше и наблюдал за ним. «Этот летчик, видимо, хорошо владеет машиной, – подумал я, – если на такой ничтожной высоте рискнул войти в вираж». И вдруг вижу: «Капрони» зацепил крылом за воду, перевернулся, переломился и упал. Через мгновение на поверхности воды плавали только обломки.

Каберов в восторге кричит мне по радио:

– Гляди! Напился, напился!

– Игорь, – отвечаю я, – это уже второй напился.

Через минуту я сбил третий. Он пикировал сверху на один из наших самолетов, я налетел на него сбоку и со второй очереди зажег. Он вспыхнул и упал.

Еще минута – и рухнул четвертый «Капрони». Его сбил летчик комиссар Косоруков. Остальные ушли. Игра закончилась со счетом 4-0 в нашу пользу.

Так отомстили мы «Капрони» за Петю Чепелкина.

Наша разведка обнаружила на одном из аэродромов в глубоком тылу противника значительное скопление самолетов. Зная, что самолеты эти предназначены для бомбежки Ленинграда, командование приняло решение нанести по аэродрому штурмовой удар. Наносить удар по аэродрому отправилось несколько штурмовиков, а мы небольшой группой, которую вел гвардии майор Мясников, вылетели их сопровождать для защиты от неприятельских истребителей.

Полет этот был мне особенно любопытен, потому что год назад я сам садился на этот аэродром и хорошо его знал.

Мы перелетели линию фронта и увидели земли, захваченные фашистами. Когда в прошлом году я пролетал над этими самыми землями, здесь всюду чувствовался расцвет жизни – без конца тянулись засеянные рожью поля, цвели сады и огороды, паслись стада, бегали дети, уютный дымок тянулся из труб над крышами. Сейчас здесь запустение и смерть. Поля поросли бурьяном, черные пожарища вместо деревень. Мы появились над аэродромом внезапно. Немцы не ожидали, что мы осмелимся совершить налет на такой далекий тыловой аэродром, и зенитная артиллерия открыла огонь только после того, как наши штурмовики сделали первый заход. Благодаря внезапности удара немецкие истребители не успели взлететь. После нескольких атак наших штурмовиков внизу под нами было море огня и множество исковерканных самолетов.

На следующее утро Советское Информбюро сообщило: «Летчики Краснознаменного Балтийского Флота на одном аэродроме противника уничтожили 58 самолетов». А наши техники с величайшим любопытством рассматривали две фотографии – аэродром до штурмовки и аэродром после штурмовки.

На один из участков Ленинградского фронта немцы пытались подтянуть резервы морем. Срыв этих операций был поручен группе штурмовиков под командованием знаменитого летчика-штурмовика Карасева. И перед нами снова поставили задачу: охранять наши штурмовики от вражеских истребителей.

Вечером перед закатом один из летчиков-разведчиков доложил, что в квадрате N курс 180° движутся три больших немецких транспорта в охранении сторожевых кораблей. Мы вылетели на уничтожение этих транспортов – четыре штурмовика и десять истребителей. Увидев нас, немецкие корабли заметались из стороны в сторону. Это был не маневр, это была паника.