Авиация и космонавтика 2015 03

Авиация и люди

Комсомолец Илья Мазурук. Липецк, 1924 г.

Без малого 30 лет отлетал Илья Павлович Мазурук в небе Арктики. Всякое, конечно, бывало за такой срок, случалось и в аварии попадать, и на вынужденной сидеть, закапываясь в снег, деля с друзьями последнюю галету, садиться впервые на лед, который по всем приметам должен бы быть крепким, но по мокрому следу при посадке предупреждал о неминуемой и скорой гибели. Да что и говорить, опасность в Арктике ходит за пилотом по пятам. Но Мазурук ни разу не получил даже царапины. И те, кто с ним летал, ни разу не пострадали. И это поистине феноменально, если учесть, что летать ему всю жизнь приходилось по самым опасным трассам. Вся Арктика знала сложенную кем-то поговорку: «Не будь дураком, летай с Мазуруком».

Илья Павлович родился в городе Брест-Литовске 20 июля 1906 г., в семье рабочего, слесаря. Беззаботное детство Ильи продолжалось недолго. Первая Мировая война перевернула жизнь простой белорусской семьи.

Война для России складывалась не благоприятно. Уже к августу 1915 г. кайзеровские войска подошли вплотную к Брест-Литовску, и население города было вынуждено эвакуироваться.

Беженство Первой мировой войны мало отличалось от более известной нам, эвакуации Великой Отечественной войны: та же плохая организация, те же голод и эпидемии, безысходное человеческое горе… Бесконечные обозы двигались из прифронтовой полосы в более благополучные тыловые губернии России. Липецкая земля стала второй родиной для многих тысяч беженцев, среди которых оказалась и семья Мазуруков.

Илья Павлович позже вспоминал, что отец вечно возился у тисков, надсадно обрабатывал напильником металл, часто у него уютно гудела паяльная лампа, хорошо пахло окалиной и бензином, он вечно что-то мастерил, чинил, разбирал и собирал. У Павла Мазурука были хорошие беспокойные руки, почти не знавшие отдыха. Такие руки унаследовал и сын. И он рано пристрастился к тискам, к металлу. А когда подрос, пошел работать на электростанцию.

Мировоззрение молодого рабочего формировалось в эпоху грандиозного социального эксперимента и его увлекли идеи социального равенства и мировой революции. А кто в пятнадцать- двадцать лет не революционер? Илья становится секретарем ячейки комсомола городской электростанции, затем организатором комсомола и молодежи в Лебедяни и Ельце.

Хотя детство и юность Ильи проходили недалеко от аэродрома, уже тогда получившего постоянную прописку в Липецке, авиация не вошла ни в его детские сны, ни в мальчишеские игры. Приближался срок призыва в армию. О летных частях он и не думал, мечтал служить во флоте. Из раскрытого ворота рубашки выглядывала полосатая тельняшка. Возможно, так оно все и было бы, если бы в 1926 г. в Орел, где в то время работал Илья, не прилетел на «Юнкерсе» знаменитый летчик Н.И.Найденов. Он совершал агитполет. В те годы звучали призывы: «Трудовой народ – строй Воздушный флот!*, «Комсомолец – на самолет!». Пилоты, совершавшие агитполеты, читали лекции, выступали на митингах, а в заключение катали желающих.

Мазурук возглавлял отдел агитации и пропаганды губкома партии, и в первый же показательный полет, главный агитатор и пропагандист губернии, естественно, отправился сам. Самолет сделал всего лишь один круг над Орлом. Но этот первый и едва ли не самый короткий в жизни полет и решил все. Как только самолет начал набирать высоту его охватило такое радостное волнение, какого он до сих пор еще не испытывал.

В военкомате в день призыва Мазурук настоял на том, чтобы его направили в авиацию. Так он очутился в Ленинградской авиационной военно-теоретической школе, а после окончания ее в Борисоглебской школе военных летчиков.

За месяц до выпуска из школы, вероятно, почувствовав себя асом, курсант Мазурук решил продемонстрировать над аэродромом выполнение, не предусмотренного заданием, штопора. Мастерства не хватило, и полет для самолета стал последним. Хорошо хоть сам «летчик-ас» почти не пострадал. Командование учинило разнос за самонадеянность и лихачество, за искалеченную машину. И, как водится в таких случаях, без взыскания не обошлось. Грозили отчислить, отстранили от полетов.

Не летать – это воспринималось как самое страшное наказание. По окончанию школы Мазурук «по болезни был демобилизован». Пережил мучительно больно.

В январе 1930 г. он с Биржи труда прибыл в Управление Средне-Азиатских воздушных линий Всесоюзного общества «Добролет» и вскоре был назначен бортмехаником IV-й категории 3-й воздушной линии в Ташкентский авиаотряд.

Полеты в небе Средней Азии стали для начинающего авиатора отличной, но не прощающей малейших ошибок, школой летного мастерства. Жара, песок, многочасовые полеты над безориентирной местностью. Самым распространенным способом выдерживания заданного курса на маршруте являлось следование по железным дорогам, а для того чтобы уточнить направление движения часто приходилось снижаться до уровня телеграфных столбов и читать название «пролетающей» мимо станции или опрашивать местное население.

В марте 1930 г. за помощь красноармейцам, попавшим в окружение на пограничной заставе в поселке Кзыл- Агач, Илья Павлович получил в награду «Маузер» с дарственной надписью «За успешную борьбу с контрреволюцией от коллегии ОГПУ».

Летом 1931 г. был организован дальний перелет, в котором вместе с летчиком Т.В. Суонио, в качестве бортмеханика участвовал Мазурук. 5000 км: Харьков – Москва – Пенза – Оренбург – Кустанай – Акмолинск – Павлодар – Семипалатинск – Алма-Ата. Маршрут пройден за 7 суток и 35 летных часов. По тем временам перелет очень примечательный: на советском самолете, с советским мотором.

5 октября! 1931 г. после прохождения «тренировки на самолете Р-1 при 3-й объединенной школе ГВФ» Мазурук получил пилотское удостоверение и был зачислен пилотом в Казахское управление воздушных линий на Алма-Атинскую аэростанцию. Мечта осуществилась, теперь он летал самостоятельно.

Илья Павлович вспоминает: «Я пассажиров возил из Алма-Аты в Семипалатинск, Акмолинск,… Приходили к самолету 3-4 человека, с узелками в руках, с чемоданчиками. Провожающие – в слезах. Уверенности в том, что полет закончится благополучно, не очень много читалось в глазах моих спутников. Спрашивают:

– Ну как, долетим?

– Тело довезу, – говорю, – а задушу не ручаюсь. Вытрясу. Летали-то мы тогда на малой высоте. Кучевка, болтанка мучили. И пассажиров, и нас. Еле живые, случалось, выходили из самолета. Причем такая посадка и вынужденной- то не считалась».