Вертолёт, 2009 №02

Очень интересная боевая жизнь, на передовой бываешь — война, одна мысль, одна цель — покрепче ударить врага. А бывает и время отдыха. Вернешься к себе на место, придут наши из боя, едем иногда в деревню ужинать, и тут, хотя и слышна привычная канонада, услышишь и гитару, и гармонь, и молодой паренек, который два часа тому назад атаковал втрое превосходящего противника и уничтожил его, весело распевает.

Получаем мы аккуратно и сто грамм, осенней ночью очень полезно. Ну, довольно о себе. Знаешь, Паночка, как англичане говорят, надо, чтобы во время войны жизнь текла так же ровно и размеренно, как в мирное время. Помни о будущем, надо иметь достаточно сил не только на то, чтобы разбить врага, но и на то, чтобы построить потом новую жизнь, чтобы воспитать детей и сделать из них настоящих людей. А это большое и серьезное дело. Кажется, немец хочет помешать писать…

Все в порядке, можно продолжать. Постараюсь до 1 октября приехать. Я огорчен тем, что Николай Ильич (Камов) мне ничего не написал. Ведь я нахожусь здесь не для собственного удовольствия, а для дела. Мы работаем много и воюем много, и хотели бы, конечно, узнать оценку или получить указание. Ну ладно, кто-нибудь сюда из них приедет, я его сведу или свезу невзначай куда-либо в теплое местечко, где нам приходится иногда работать, тогда они узнают, как надо работать, и поймут, что значит на самом деле «все для фронта».

Дорогая Танечка! Учись получше, только на «отлично», а я буду здесь воевать тоже на «отлично». Помогай маме, заботься о Ваденьке. Крепко целую, твой папа.

Паночек! Дописываю в темноте. Целую тебя крепко, скоро увидимся, твой Миша».

Война и в его дневниках, там же карандашные зарисовки боевых товарищей — солдата Миши Захарова и политрука Чеботарева.

31 августа 1941 года, район Ельни:

«В 9.00 прибыл эшелон сопровождена командира ИАП Сухорябова. Приказал без него никуда не ездить. Вылет нам назначили в штабе артиллерии фронта на 16.00, но он был сорван. С командиром Трофимовым мы поехали в штаб фронта, чтобы договориться о работе. Машины еще не прибыли. Для поездки на огневые позиции нам выделили капитана Корнилова, он должен договориться с артиллеристами. Нашли командный пункт 573 артиллерийского полка, договорились о целях и связи. Во время переговоров были под пулеметным и минометным огнем.

Командный пункт был атакован шестью самолетами Ю-88. Бомбы падали на удалении 350 м. Загорелся снарядный ящик. Раненых у нас нет. На обратном пути попали под обстрел снарядами. Люди вели себя хорошо. Настроение бодрое. Вернулись в 19.00».

Второго сентября Михаил Леонтьевич записывает:

«В наше отсутствие начальник ВВС армии и начальник ВВС фронта приказали двум машинам лететь в Ельню и сбрасывать листовки. Я пошел протестовать против задания, так как летчики не подготовлены, а машины не оборудованы для ночных полетов. Удалось отменить полет. Однако в 21.00 пришел приказ лететь двум машинам. Вылетели первая и пятая. На пятой Николаев и Николаенко сделали 2 посадки. На первой машине отказали гидротормоза. Шубина и Кудрявцева пересадили на пятую. Сделали 2 полета. В 2 часа ночи легли спать, но снова пришел приказ вылететь трем экипажам. Выпустили Трофимова и Кондрашкина. Сделали две посадки хорошо. Нет подсвета компаса, поскольку лампа подсвета не поставлена. В конце сентября приехал Камов, был на встрече с командованием. Отзывы о работе автожиров очень хорошие».

Бережно храним мы и документ, датированный 19 сентября 1941 года, в котором командир эскадрильи старший лейтенант Трофимов и комиссар Чеботарев сообщают директору завода № 290 Н.И. Камову: «За время работы в боевой обстановке Миль неоднократно по поручению командования эскадрильи и по собственной инициативе выезжал на боевые позиции в район расположена наблюдательною пункта артиллерийского полка для разрешения вопросов по применению автожиров. При вынужденном отходе из-под удара со стороны прорвавшихся подвижных частей противника товарищ Миль сумел спасти материальную часть автожира и вывезти ее из окружения. В районе Гжатска тов. Миль с помощью техническою состава гражданской авиачасти сумел в сложной обстановке разобрать машину и отправить ее в Москву». Они просили руководство завода вынести благодарность Милю, старшему штурману Кондрашкину, воентехникам Архангельскому и Ларионову, инженеру Карпуну и слесарю Ульянову.

Политрук Чеботарев

В начале октября 1941 года личный состав 1-й автожирной эскадрильи вернулся в Москву, никто не погиб. Михаил Леонтьевич сумел организовать доставку на завод в Ухтомку всех пяти автожиров. За два месяца работы в районе Ельни автожиры А-7 совершили около 20 боевых вылетов. Всего произошло шесть аварий, машины удалось отремонтировать.

Много позже, будучи уже знаменитым конструктором, Михаил Леонтьевич задумывался о книге, в которую вошли бы и воспоминания о войне. В дневнике 1964 года читаем: «Мечта написать книгу. Часто какое-либо замечание, задевающее за живое, рождает целый поток воспоминаний. Как-то при упоминании о том, следует ли присваивать самолету имя конструктора, нахлынули яркие мысли и картины: сколько пережито, чтобы вертолет родился, жил! И тогда думается, как интересно написать об этом. Получилась бы живая, интересная книга. Всегда конкретные дела занимают все силы и время. Но может быть, теперь время отойти? Очень хочется написать «Записки конструктора вертолетов». Описать войну, эвакуацию, первые полеты вертолетов. Работы по устойчивости и управляемости самолетов Ил-4, работы по трению на Б-25. Создание противотанкового ружья.

Вспомнить бои под Ельней. Некрасовский полк. Первого немца, пьяного, раненого, испуганного, которого немного жалко, и Ельню: солдат мертвый в окопе, сгоревшие немцы и обгорелые трупы наших. Слова «Павуки летят» — это когда солдаты впервые увидели наши автожиры.

КП командира артполка, первый бой, когда казалось, что люди толкаются, чтобы согреться.

А сколько личных моментов! Поездка в поезде. Эшелоны (эвакуация). Услышанное по телефону признание в любви. А может, сперва закончить книгу по технике?».

(В 1966 году вышла книга М.Л. Миля «Вертолеты. Расчет и проектирование». Некоторые моменты, которые Михаил Леонтьевич хотел отразить в своей будущей книге, остались в письмах и дневниках — прим. ред.).

Идея создания противотанковою ружья возникла у Миля в 1942 году. Пришла к нему эта идея не случайно. Он своими глазами видел, насколько беззащитны солдаты при танковом прорыве, когда автоматическое оружие бесполезно. Сидя ночами в КБ, Михаил Леонтьевич разработал чертежи. Сохранился акт о том, что для изготовления реактивною противотанковою ружья была использована учебно-стрелковая винтовка, которую после эксперимента необходимо было сдать на хранение. Руководство ЦАГИ пошло навстречу конструктору, и в мастерских был изготовлен опытный экземпляр. Ружье стреляло тяжелыми реактивными снарядами. Первый выстрел Миль решил произвести сам.