Владимир Ткаченко-Гильдебрандт - Загадочная шкатулка герцога де Блакаса

Манихейская доктрина высшего и низшего Христа отражена целиком в арабской надписи на шкатулке из Эссаруа. Значит, “Пойте Богу и нашему Господу” является поклонением этому высшему Богу, поклонением, сопровождаемым почтением, которое Манес и его приверженцы, следуя своей ереси, воздавали в то же самое время ПРЕМУДРОСТИили МЕТЕ.Затем в надписи идет упоминание, смысл которого может относиться лишь к низшему Христу, к страждущему Иисусу, связанному в материи; и последствия этой гетеродоксии должны были быть, как выражает надпись, источником радости и счастья. Необходимо отметить, что эти преимущества вместе с другими, как посулы спасения и богатства, обещались тамплиерам, готовым поклоняться определенному идолу или бородатой голове, которую им показывали только таинственным образом (283). Когда во время допроса Пьер де Монкад (Pierre de Moncade) заявил своим энергичным языком, что думал, будто этот идол сам дьявол из ада (284), то мог оказаться и прав; ибо, умея различать два противоположных и сильных начала, сектанты должны были обладать и бессмысленной тенденцией обожествления зла. Вот и приходишь к мысли, что, в отличие от всех остальных, определенное число братьев из наиболее ревностных подражателей манихейских практик признавали культ Бога материи. Думается, пример здесь уместен. Так, манихеи рассматривали андрогинное существо Ожляса или Саваофа как князя материи и бога вожделения. Я говорил о нем выше по поводу непристойного изображения на одном из барельефов шкатулки. После отречения от Иисуса Христа как человека, отречения, заимствованного тамплиерами у манихеев как и катаров, что стоило рыцарям позаимствовать у них еще и культ князя материи? В действительности, у альбигойцев люди из народа обожествляли злое начало (285), считая, что оно создало как все видимые и материальные вещи, так и их элементы, небо, светила, животных, наши тела и ведает их сохранением (286). В XI веке славянские дуалисты учили, что демон один должен быть почитаем и призываем между людей (287). На Востоке этих сектантов называли сатанианами (288), а на Западе люциферианами. Последние распространились особенно в австрийских провинциях: Штирии, Тироле и в XII столетии в Чехии (289). Быстро размножившись среди катаров диоцезов Пассау, Вены и Штирии (290), люцифериане были обнаружены усердием доминиканцев.

В другом месте (291) я говорил, что идол тамплиеров мог быть идолом богомилов, которые представляли Бога Отца в виде старика с длинной бородой, но я не имел понятия о фрагменте из Фавста (292), подтверждающем, что манихеи признавали по отношению к Всемогущему определение Святого Апостола Павла: “…блаженный и единый сильный Царь царствующих и Господь господствующих, единый имеющий бессмертие, Который обитает в неприступном свете, Которого никто из человеков не видел и видеть не может. Ему честь и держава вечная! Аминь” (Первое послание к Тимофею Святого Апостола Павла, Глава 6, стих 15, 16) (293). Следовательно, возвышенная концепция, взятая самими манихеями, здесь не причем: конечно, она могла быть пародирована либо манихеями, либо их подражателями. Но гораздо более естественно предположить, что эта ужасная фигура, причинившая столько ужаса тамплиерам, является изображением князя тьмы, Сакласа манихеев или Люцифера катаров. Сопоставления мной уже сделаны, и те из них, которыми завершаю труд, не смогут, как представляется, оставить и тени сомнения на манихействе или катарстве Ордена Храма.

Сергий, глава манихеев в провинциях Византийской Империи в IX веке, показывает свою явную ненависть по отношению к Иисусу Христу, попирая ногами крест, несущий образ Спасителя (294). Манихеи из сирийского города Самосаты, ересиархи, жизнь которых была наполнена невоздержанностью и преступлениями, одинаково попирали символ спасения (295). Эти плачевные сцены часто совершались в посвящениях тамплиеров; но бедные рыцари в исполнении этого акта послушания вносили те же самые оговорки, что и в требовавшиеся от них гнусности иного характера: так, одни из них желают попирать только подножие креста (296); другие попирают свои плащи со стороны, где находился и алел орденский крест (297); некоторые из них, наконец, слабо прикасаются к подножию Христа на распятии (298); но сердца всех рыцарей далеки от демонстраций проистекающего от клятвы слепого послушания.

Манихеи, как известно, ненавидели брак, потому что он увлекал их Бога в узы плоти: избранные не могли ничем владеть на правах собственности и не могли жениться. Cathari давали клятву не прикасаться к женщине (299), и в их секте совершенные не имели права жениться или владеть чем-то (300). Тамплиеры одинаково давали обеты целомудрия, послушания и бедности (им воспрещалось обладание имуществом) (301), а в их посвящениях было столько проклятий против женщин, что причину их можно разглядеть только в инфильтрации манихейских доктрин (302). Тамплиера, обнаруженного вместе с женщиной, лишали плаща и помещали в тюрьму строгого режима (сагсеге duro); тот тамплиер, кто сохранял что-то на правах собственности, подобным образом терял свой плащ и после смерти мог быть лишен погребения (303).

Очевидный мотив вызывал анафемы против женщин у манихеев и тамплиеров (304). Но почему случилось, что какая-то, по словам Святого Августина, извращенная доктрина стала причиной позорной репутации (inter se vivere carnaliter), от которой Орден Храма никогда не избавится, но от которой необходимо избавить тамплиеров как индивидов, поскольку неизданные документы доносят, что именно в моральном плане большинство бедных рыцарей выражало наивысшее непослушание и чувство отвращения (305)?

Союз и братство являлись одним из главных условий существования катарского сообщества, а также составлявшей Орден Храма братской организации. Одной из статей клятвы катаров в посвящении Consolamentum был запрет на путешествие, проведение какой-нибудь части ночи и прием пищи в отсутствие товарища (306). Орденские статуты предписывали храмовникам делить с братьями свои постели (307); иногда во время посвящений тамплиеры пели определенные стихи псалмов, в которых находили аллюзию на дух братства (308).

Печать, выгравированная у Перара (Perard) в продолжение акта от 1190 года (309), представляет двух всадников верхом на одном коне и несет подпись: SIGILLUM MILITUM XRISTI.Итак, для воинов, посвятивших себя защите и покровительству паломников или странников и преследованию грабителей, нужны были хорошие верховые лошади (310); и это настолько верно, что с самого времени Гуго де Пайена (Hugues de Payens), сила и стремительность лошадей соответствовали миссии, поставленной перед орден со своего рождения (311).