Инга Каретникова - Как смотреть и понимать произведения искусств

Выразить большое, великое через внешне незначительное, рассказать об эпохе, показав ее простые приметы, — таким было и искусство Митрофана Борисовича Грекова, замечательного мастера советской живописи. В небольшой по размеру картине «В отряд к Буденному» художник сказал так много, что, кажется, для словесного выражения поднятого им круга мыслей понадобился бы целый роман.

Выжженная степь, понуро идущий крестьянский конь и спокойный простой человек в выгоревшей гимнастерке, отправившийся на войну, как на страду. Полотно Грекова говорит о самом главном: о подлинной народности Великой Октябрьской революции, о трудностях гражданской войны, о том, что каждый считал эту войну своим личным, кровным делом.

Бытовое, привычное становится значительным, приобретает черты всеобщности. Так происходит потому, что Греков сумел увидеть и изобразить наиболее типичное явление времени, причем не в торжественно приподнятой, а в обычной, подчеркнуто простой форме.

Способность живописи вести ум и сердце зрителя к значительным обобщениям всегда использовалась художниками, причем нередко они прибегали к языку аллегорий, приводили к большим идеям путем иносказаний. Живопись прошлого часто использовала с этой целью арсенал греческой и христианской мифологии, образы которой, хорошо известные людям, вызывали круг привычных представлений.

Нередко художники вводили аллегорические фигуры в изображение реальных событий, олицетворяя в них идею, внутренний смысл своего творения.

В основу картины знаменитого французского художника Эжена Делакруа «Свобода на баррикадах» легли события революции 1830 года. Художник как очевидец запечатлел их со всей подробностью; он даже точно обозначил место расположения одной из баррикад — у городской ратуши, в центре Парижа. Вдали видны возвышающиеся над домами башни Собора Парижской богоматери. На картине изображена группа повстанцев, идущих сквозь разрушенную баррикаду. За пеленой порохового дыма мы различаем их лица, фигуры и, кажется, даже слышим их гневные и ликующие возгласы. Немало подобных сцен знал Париж тех дней!

Художником выделен центральный образ: полуобнаженная женщина, поднявшая над баррикадой, над Парижем, трехцветное знамя революции. За ней устремляются люди; подобно ей, они сжимают в своих руках оружие, их шаг, как эхо, вторит ее шагу. К ней с надеждой тянется раненый, перед ней распростерлись тела убитых.

Художник подчеркивает, условность центрального образа античной одеждой и символическим фригийским колпаком, мраморной красотой профиля и несколько увеличенным в масштабном соотношении с другими размером самой фигуры.

Эта женщина в картине — символический образ Свободы, прекрасной, зовущей, увлекающей за собой восставших. Делакруа сумел сделать этот образ слитным со всем остальным в картине. Появление Свободы на баррикаде, в реальной обстановке уличного сражения, оправданно, естественно. Она в полном единстве с восставшими, в ней смысл порыва людей, смысл их героизма, подвига. Она — олицетворение восставшего народа, всех его стремлений и надежд, веры самого художника.

Обобщенность произведения Делакруа не исчерпывается лишь центральной фигурой. До символа дорастают и остальные персонажи картины: мальчик с пистолетами в руках, шагающий рядом со Свободой, раненый, тянущийся к ней, сжимающий ружье интеллигент, в котором многие видели автопортрет самого художника. Символично и цветовое решение картины, построенной в основном на сочетании красного, белого, голубого — цветов знамени республиканцев.

Итак, мы проследили, что содержание произведений живописи гораздо шире и глубже, чем зафиксированная художником сцена. От частного, отдельного, мастер намечает путь к обобщению. Но зритель этот путь должен проделать сам. Большое подспорье здесь — знание законов живописи, ее языка.

Обратимся еще к одному примеру — картине великого голландского художника Рембрандта ван Рейна «Возвращение блудного сына». Каждому, кто бывал в Ленинградском Эрмитаже, наверное, запомнились скорбное лицо старика, его руки, прижимающие упавшего на колени человека. Как и многие другие великие произведения прошлого, эта картина встречи отца с сыном написана на евангельский сюжет — притчу о блудном сыне, в юности бежавшем из дома отца и после долгих лет странствий и разочарований пришедшего к семье. Обращение художников к подобным сюжетам часто не имело религиозной основы. События библии, евангелия рассматривались ими, в частности Рембрандтом, как примеры человеческих судеб, характеров, событий.

Блудный сын возвратился в дом своего отца — таков сюжет, таково событие, изображенное в картине Рембрандта. Но если мы отойдем от нее, ознакомившись лишь с сюжетом, содержание произведения, глубина проникновения в мир переживаний человека, сокровенные стороны взаимоотношений между людьми, обнаженные художником, останутся для нас скрытыми.

Для понимания важно не только, кто изображен «на картине и что в ней происходит, но и как изображены герои и даже как расположены они по отношению друг ж другу, к зрителю, как размещены в пространстве, в каком цветовом ключе решено полотно. Только учитывая все эти моменты, зритель сможет проникнуть в содержание произведения.

Рембрандт на первый план выдвинул главных с героев сцены, причем лицом к нам поместил старика отца. B образе отца, прожившего долгую жизнь лучше, чем сын, познавшего ее, художник вырази всю глубину происходящей драмы.

В картине ничто не отвлекает внимания от переживаний главных героев. Фон картины темный, в глубине лишь намечены фигуры людей. Это молчаливые свидетели происходящего, они не нарушают тишины, не отвлекают от главного. Для Рембрандта основное в теме возвращения блудного сына — переживания отца и сына, поэтому эти терои и выделены построением, именно они, а не то, где происходит эта сцена, как отзываются на нее окружающие или какова обстановка дома.

Глядя та картину, мы видим центральную труппу — наиболее светлое пятно, а все остальное погружено в полумрак, окутано пеленой. Яркие контрастные цвета нарушили бы торжественное драматическое настроение едены. Поэтому Рембрандт согласовывает цвета между тобой, а не противопоставляет их друг другу. Неяркий красный цвет накидки старика, желтовато-серый цвет одежды сына объединяются густым красновато-коричневым тоном всей картины, и это укрепляет впечатление сдержанности, глубины чувств, которое мы ощутили уже в лицах и позах героев. Сила цвета у Рембрандта неотделима от цветотени —контраста высветленных и затемненных пятен. Светом вырываются из темноты одни какие-либо детали, тенью приглушаются другие. Свет как бы указывает путь взгляду зрителя в картине: с помощью света и тени художник ставит смысловые акценты.