Алеся Лонская - Репортаж: От идеи до гонорара

Можно убрать слово «школа» и в последнем предложении, если написать «администрация учреждения». Если нигде рядом больше нет второй казенной формулировки, то одна вполне проскакивает. Видите: я не могу сказать, что казенные формулировки или повторы — это однозначно плохо. Все дело в балансе! Единственным адекватным критиком будет ваше слуховое восприятие: чтобы понять, насколько повторы и канцеляризмы не мешают чтению, перечитывайте ваш текст вслух.

Речевые клише.Не используйте в репортаже эти и им подобные словосочетания:

На глаза навернулись слезы; социологи/ученые/эксперты бьют тревогу; ничего не предвещало беды; бурное обсуждение / бурные аплодисменты / бурные овации; жаркие дебаты; в торжественной обстановке; резкое осуждение; обладал редким талантом; легко и непринужденно; в окружении белых халатов; не мог прийти в себя; застыл как вкопанный; как грибы после дождя; все ребята старались; среди присутствовавших чувствовалось волнение; в зале воцарилась тишина; с завистью сказала; с треском провалился; счастливые, но уставшие, мы вернулись…; восприняли на ура; бесчисленное множество; глубокая иллюзия; как нельзя кстати; грубая ошибка; причудливые узоры.

Если хотите убить клише — отбросьте определение или обстоятельство, которое сопровождает существительное. Например, используйте не «глубокая иллюзия», а просто «иллюзия», не «бесчисленное множество», а просто «множество», не «с треском провалился», а просто «провалился», не «с завистью сказала», а просто — «сказала». Сделайте так, чтобы зависть стала понятна либо из цитаты, либо из выражения лица героя или его жестов.

Судили меня один раз, а статьи мои были причиной судебных процессов дважды. Просто второй раз обиженный герой материала подал иск не на меня, а на редакцию.

Первый раз я написала в репортаже слова жителя сносимого поселка «Речник»: «Я видел, как милиционеры били мою жену». Некогда было разбираться: видел, не видел, милиционеры — не милиционеры — мы верим людям на слово. Это потом уже оказалось, что кто именно бил, было не понятно — там были разные правоохранительные органы, включая судебных приставов. Но любой правоохранитель для обывателя называется «милиционер». В темноте герой не видел, и уж конечно те, кто бил,— не представлялись. Зафиксировать побои герою не дали.

МВД обиделось и подало в суд на всю серию наших публикаций о «Речнике». Хотя, по-хорошему, надо было подавать в суд на автора цитаты, а не на журналиста. Но на автора цитаты подавать в суд не стали, потому что денег отсудить в этом случае нельзя: морального вреда у юридического лица (МВД) не может быть, а упущенная выгода от краха деловой репутации может быть только у того, кто зарабатывает деньги. Поэтому гордые милиционеры судились за опровержение.

Суд они выиграли. Правда, фразу из моего репортажа все же удалось отвоевать, и суд признал порочащей честь ментов только фразу из репортажа моей коллеги — про то же «битье», только не в цитате, а в лиде, т.е. это было сказано уже от лица журналиста. Опровержение было опубликовано вместе с разгромной статьей главного редактора, где был описан судебный процесс со всеми красками, нарушениями, ляпами и идиотизмом истцов. Не зря говорят: судиться с журналистами — все равно, что свинью стричь: шерсти мало — визгу много.

Второй судебный процесс был серьезнее. Я расследовала деятельность частных банков стволовых клеток пуповинной крови. Банки убеждают беременных мамочек при родах сохранить пуповинную кровь, выделить из нее стволовые клетки и в замороженном виде хранить много-много лет и платить за хранение деньги. Все это для того, чтобы, если родившийся ребенок когда-нибудь заболеет раком, диабетом, ишемической болезнью, инсультом и еще кучей-кучей разных болячек, стволовые клетки, по версии дельцов, могли ему помочь вылечиться. Однако в расследовании я нашла врачей, которые доказывали, что стволовые клетки пуповинной крови не могут помочь для лечения диабета, ишемической болезни, ДЦП и почти всех обещанных заболеваний. Гарантированно они помогают только при лечения онкозаболеваний, но при условии, что они добыты от совместимого донора, а не собственные, поскольку собственные несут ту же мутацию, что и привела к заболеванию. Получается, что банки пуповинной крови обещают то, что не могут выполнить. Правда, в договоре они обязуются только хранить стволовые клетки. Но те, скорее всего, никогда не пригодятся.

В подзаголовке я написала «в роддомах появился вид юридически безупречного мошенничества». Редактор выкинул слово «юридически безупречного» и оставил только «мошенничества». Выходило, что банки — мошенники. Хотя в тексте черным по белому было написано: мы не можем назвать эти банки мошенниками, как не можем назвать мошенниками тех, кто обязуется хранить для вас воздух, если вы опасаетесь его нехватки в будущем.

Еще в лиде была фраза «пуповинная кровь своего владельца от болезней вылечить не может». Редактор решил сократить лид и написал «пуповинная кровь от болезней не лечит». Получилось, что вообще не лечит. Впрочем, в основном тексте лжи не было: там рассказывалось, что донорская пересадка действительно помогает.

Но суд все равно встал на сторону истца — одного из банков стволовых клеток. Хотя надо еще было доказать, что слова «мошенники» в лиде относится именно к этому банку, ведь в тексте фигурировали аж три компании! Причем истцы доказывали, что пуповинная кровь действительно лечит онкозаболевания и используется во всех цивилизованных странах — а кто спорит? Но в лиде, получается, это отрицалось.

Сыграло роль и то, что я не могла защищать свою статью, поскольку я не была ответчиком, а представитель редакции просто не явился в суд. В итоге судья даже не читал статью, а поверил доводам истцов. И у журнала отсудили крупную сумму и обязали удалить мой репортаж. Скорее всего, суд был бы выигран, если бы редактор поступил более корректно, а я могла высказать свою позицию в суде.

Оба эти случая редакционный юрист назвал бы безопасными. Поэтому я сделала два вывода: первый — нельзя заранее предположить, за что на тебя подадут в суд и будет ли иск перспективным. Второй вывод — нельзя перекладывать ответственность за юридическую безопасность текста на редактора. Он может еще более обострить ваши фразы, потому что так интереснее для читателя. Всегда смотрите ваш текст после редактирования.

Теперь дам несколько советов, как обезопасить свой текст.

У СМИ могут отобрать регистрацию, если от Роскомнадзора будет два предупреждения в течение года за злоупотребление свободой СМИ. К злоупотреблению свободой относится экстремизм, нецензурная брань, пропаганда наркотиков.