Степан Жихарев - Записки современника

Остается сказать о тех страницах «Записок современника», которые посвящены театру. Это, как и многое другое в дневниках

Жихарева, не случайная черта: театральность была в высшей степени присуща этой эпохе. Сценическое искусство приобрело тогда новый смысл и новую популярность как метод сгущенного выражения чувств. Дело шло не о создании характера, а о раскраске отдельных душевных состояний, эмоций и страстей, об их выразительной сценической огласовке. Внимание перешло от пьесы к актеру — и именно к тем его средствам и качествам, которые нужны для такого эмоционального стиля игры: голос (или «орган», как тогда говорили), дикция и интонация. Возникли ожесточенные споры о том, как читать стихи в трагедиях; знаменитая Семенова вступила в соперничество с французской актрисой Жорж — и зрители с трепетом следили за каждой фразой, за каждой интонацией. Вопрос о русском театре стал злободневной общественной темой. Отголоски этого положения заметны еще в статье Пушкина. «Мои замечания об русском театре» (1820 г.), в отношении которой «Записки» Жихарева могут служить своего рода историческим комментарием.

Дневники Жихарева больше чем наполовину заняты театральными впечатлениями и рассуждениями. О пьесах он говорит сравнительно редко и мало, об актерах — много и подробно. Пьеса важна постольку, поскольку она дает актеру-декламатору возможность «тронуть» зрителя отдельной репликой или монологом. «Коце-бятина», например, не по душе Жихареву (тут он следовал за Шаховским), но перед драмой Коцебу «Ненависть к людям и раскаяние» с А. С. Яковлевым в главной роли он не устоял: «Яковлев умел до такой степени растрогать меня, — пишет он, — что я благодаря ему вышел из театра почти с полным уважением к автору <...>. С каким неизъяснимым и неподдельным чувством произнес он эти немногие слова: „Милости просим, небывалые гости!“ — слова, которые заставили плакать навзрыд всю публику!». Больше всего ценится степень эмоционального воздействия актера на зрителя. Пьесы в стихах предпочтительнее, чем в прозе, потому что выражен ние эмоций получает в них дополнительную силу. Жихарев в восторге от трагедий Озерова («Эдип в Афинах», «Димитрий Донской»), но не потому, что ему нравится мысль автора или сюжет, а потому, что в этих трагедиях много отдельных стихов и монологов, которыми 42 С. П. Жихарев лактер может «потрясать» зрителей: «Боже мой, боже мой! — восклицает он после премьеры: — Что это за трагедия „Димитрий Донской“ и что за Димитрий — Яковлев! Какое действие производит этот человек на публику — это непостижймо и невероятно! Я сидел в кресле и не могу отдать отчета в том, что со мною происходило. Я чувствовал стеснение в груди; меня душили слезы, била лихорадка, бросало то в озноб, то в жар; то я плакал навзрыд, то аплодировал из всей мочи, то барабанил ногами по полу — словом безумствовал, как безумствовала, впрочем, вся публика». Яковлев («дикий, но пламенный Яковлев», по словам Пушкина) — любимый актер Жихарева ; он описывает свои встречи и беседы с Яковлевым — и это самые яркие страницы в литературе об этом замечательном актере, сумевшем с необыкновенной силой и убедительностью создать ряд патетических сцен и образов.

«Страсть к театру» (по собственному выражению Жихарева) зародилась у него в студенческие годы и росла вместе с бурным ростом русского театра. Он внимательно и любовно следил за каждым актером, за каждой новой ролью — сравнивал, изучал, сопоставлял, старался определить законы и стили сценического искусства.

Кроме встреч и бесед с актерами очень важным для Жихарева было знакомство с такими театральными деятелями, как А. А. Шаховской и Н. И. Гнедич. Шаховской был не только плодовитым драматургом, но и первым в России театральным педагогом, первым русским режиссером, издателем первого театрального журнала («Драматический вестник» 1808 г.). «Он сумел творчески объединить молодых актеров в особую группу, выступления которой поражали современников необычайной внутренней слаженностью. Другими словами, Шаховской впервые выдвинул проблему актерского ансамбля». 145 145 G. С. Данилов. Очерки по истории русского драматического театра. Л., 1948, стр. 182. Что касается Н. И. Гнедича, то, как видно из записей Жихарева и других свидетельств, он был талантливым чтецом стихов и учителем декламации. Многие оценки и суждения

Жихарева об актерской игре, о положении русского актера, о репертуаре и прочем имеют своим источником беседы с Шаховским и Гнедичем и заслуживают специального внимания. В записи от 14— 20 апреля 1807 г., например, Жихарев жалуется на то, что у нас театр один, «главных актеров на всякое амплуа по одному, и больше того их едва ли и может быть по той причине, что нет сцены, на которой бы молодые таланты имели случай подготовлять себя прилежным упражнением в искусстве, и сверх того нет особенных преподавателей декламации и репетиторов, которые могли бы развить природные их способности. Наши актеры большею частью самоучки и поступают прямо на большую сцену петербургского или московского театров для занятия главных ролей». Жихарев, конечно, повторяет мысли Гнедича и Шаховского, который как раз в это время был озабочен устройством театральной школы и спектаклей «молодой труппы».

Существенное значение для истории нашего театра имеют те страницы «Воспоминаний старого театрала», где говорится о заслугах Шаховского как воспитателя актерских талантов (Семеновой, Вальберховой, Брянского, Сосницкого, Рамазанова, Боброва, Рыкалова, Самойлова), о традициях и навыках русского театра сравнительно с «преданиями» французского классического театра, об игре Плавильщикова и Шушерина в «Эдипе» (глава II), о Яковлеве, о Семеновой и французской актрисе Жорж (глава III), о Брянском и Мочалове-отце (глава IV). Кажется, что Жихарев сам станет актером или, как Шаховской, режиссером или, наконец, сделается театральным критиком, теоретиком, историком. Весьма вероятно, что так бы и случилось, если бы этому не помешали крепостнические и бюрократические «устои» тогдашней русской жизни, помешавшие многим сделать то, что они могли бы сделать* Как и многие другие, Жихарев превратился из человека передовых воззрений и стремлений — в чиновника : вместо того чтобы быть крупным театральным деятелем, он стал председателем мертворожденного «Комитета, учрежденного для рассмотрения поступающих на театр пьес».

* * *

«Записки современника» сочинялись на фоне литературы начала века, а появились в период «мрачного семилетия» (после революции 1848 года, во время Крымской войны), когда русская литература переживала грустную и тяжелую пору: умер Белинский, не стало Гоголя, поэзия почти замолкла, а журналы пробавлялись переводами и мемуарами. «Записки» Жихарева оказались в одном ряду с «Семейной хроникой» С. Т. Аксакова и с его же воспоминаниями о юности, о театре, об актерах. Чернышевский писал по поводу «Семейной хроники»: «Конечно, если книга эта, интересная как мемуары, имела притом и замечательные литературные достоинства, по крайней мере в некоторых частях (чего никто не отрицает), тем лучше; но будь она написана хотя бы не более как только не совсем дурным слогом, успех ее был бы разве немного меньше того, какой она имела при всех своих настоящих литературных достоинствах <...>. Мемуары везде являются во множестве, читаются с жадностью, везде приносят много пользы и наслаждения; у нас только нет и нет мемуаров. Да где же они? Давайте их!». 146 146 2 Дневник В. С, Аксаковой,, 1913, стр. И. Надо прибавить, что в «Воспоминаниях старого театрала» («С)течественные записки», 1854 г.) Жихарев обрушился на Аксакова за некоторые его суждения и ошибки в очерке «Я. К. Шушерин и современные ему литературные знаменитости». Аксакову пришлось кое вчём согласиться [см. его, замётку «Несколько слов о статье „Воспоминания старого театрала“» («Москвитянин», 1854, № 20, отд. V, стр. 201—202)].