Дан Хили - Гомосексуальное влечение в революционной России. Регулирование сексуально-гендерного диссидентства

Меж тем чиновники Министерства внутренних дел призывали сохранить запрет на отягчающие формы мужеложства (с насилием или с несовершеннолетним) 86. Это противостояние подходов к гомосексуальности — медицинского и милицейского — напоминало дискуссии времен нэпа о регулировании однополых отношений. Однако, как заметила Маша Гессен, к концу эпохи М.С. Горбачева стороны достигли «консенсуса» о том, что закон, запрещающий добровольное мужеложство между взрослыми, следует отменить 87.

В России начали появляться организации, защищающие права так называемых «сексуальных меньшинств», причем многие приняли западную тактику и стратегию либерализации гейства. В

1990 году объединенные группы были учреждены в Москве, Ленинграде и других городах России, публикации о геях и лесбиянках стали обычным делом, в Эстонской ССР была проведена конференция по изучению различных аспектов сексуальности. Множились контакты с европейскими и американскими активистами. Кампании против ВИЧ-инфекции и СПИДа оправдывали существование организаций геев и лесбиянок. Демократизация, всколыхнувшая советское общество, способствовала подъему активности геев и лесбиянок 88. Правда, участники кампании обнаружили, что создать секс-гендерную диссидентскую организацию всё равно оказалось не так-то просто, поскольку в России «сообщество геев» практически отсутствовало 89.

Доступ этих активистов к политикам и партиям, которые в

1991 году, после распада Советского Союза, взяли на себя руководство Российской Федерацией, был ограничен. Указ президента России Б.Н. Ельцина, опубликованный 27 мая 1993 года (подписан 29 апреля), отменявший закон 1933—1934 годов против добровольного мужеложства, «застал гей-активистов врасплох» 90. Декриминализация мужеложства обошлась без русских активистов и промелькнула в потоке законодательных реформ, которыми характеризовались первые годы правления Б.Н. Ельцина. Одновременно его администрация рассекретила исторические документы (переписка Сталина—Ягоды), очевидно, чтобы легитимизировать свои действия 91. Но никаких мер амнистирования семидесяти трех осужденных за добровольное мужеложство, о которых доложили чиновники Министерства внутренних дел, предпринято не было. Скорее всего, несчастные отбыли сроки заключения до конца 92. Окончательное подтверждение отмены закона против мужеложства пришло 24 мая 1996 года, когда Государственная Дума приняла новый Уголовный кодекс Российской Федерации. Правда, он также предусматривал наказания за мужеложство и лесбиянство в форме «насильственных действий сексуального характера». Активисты и некоторые эксперты, в том числе А.Н. Игнатов и И. С. Кон, еще до принятия этого УК РФ решительно выступили против его проекта, заявив, что впервые в российском законодательстве «предусматривалась кара и за лесбиянство», а также отметив появление в статьях, карающих за половые преступления, нестыковок, обусловленных неучетом особенностей сексуальной ориентации 93.

В интервале между ельцинским указом 1993 года и введением в действие в 1996 году нового Уголовного кодекса, существовавший УК в исправленном варианте предусматривал за изнасилование малолетней до 15 лет лишения свободы или даже смертную казнь (ст. 117 УК РСФСР I960 года), в то время как «мужеложство, совершенное с применением физического насилия, угроз, или в отношении несовершеннолетнего...» каралось максимальным сроком в 7 лет. Новый кодекс устранил такие противоречия. И хотя особых статей, в названии которых упоминались бы «мужеложство» или «лесбиянство», уже не было, их можно было усмотреть в диспозиции ст. 132—134 УК РФ 1996 года, в названия которых вошло недостаточно четко определяемое словосочетание «действия сексуального характера». Эта поправка была уступкой Министерству внутренних дел и милиции на их требование ввести особый закон против однополых сексуальных насилий и развратных действий. Подход, отстаиваемый большинством просвещенных юристов и медицинских работников, а также активистами геев и лесбиянок, в соответствии с которым закон должен наказывать за сексуальное насилие над слабыми и несовершеннолетними вне зависимости от пола, не был учтен. В первом постсоветском кодексе имел место лишь частичный возврат к ранним большевистским принципам гендерной нейтральности, заключавшимся в уравнивании наказаний за гетеросексуальное и однополое насилие 94. Появление особой статьи, относящей «мужеложство» и «лесбиянство» к потенциальным половым преступлениям, вновь утвердило живучесть в Российском государстве сталинистского взгляда на пол преступника и жертвы как имеющих значение при рассмотрении половых правонарушений.

Несмотря на всю сложность и подчас запутанность, к исходу XIX — началу XX века новая географическая карта гомосексуальных перверсий отразила и подтвердила, что формирование расы, гендера и половой личности — это, по сути, единственный проект развития цивилизации.

Bleys, Rudi С. The Geography of Perversion... 1995

Что же касается гомосексуалистов, оставим России ее чистоту. У нас свои традиции. Этот вид общения между мужчинами ввезен из-за границы. Если они считают, что их права ущемлены, то пусть уезжают и живут в другой стране!

Распутин, Валентин Григорьевич.

Интервью, данное в начале 1991 года четвертому каналу Британского телевидения 1

Попытки последнего времени выработать новые подходы к осмыслению российского пути в XX веке фокусируют внимание на своеобычном типе модернити, избранном русскими. Начнем с того, что «сталинизм как цивилизация» 2исторически вырос из европейских идеалов. С другой стороны, было создано «неотра-диционное» общество, в котором государство подменяло собой рынок и заботилось о привитии исконных ценностей 3. Стивен Коткин (Kotkin, Stephen) отмечает, что благодаря решимости вопреки всему построить и переделать не только экономику страны, но и повседневный быт сталинизм стараниями миллионов создал «некапиталистическую» цивилизацию, граждане которой учились «говорить по-большевистски» и, отодвигая на второй план опасения и сомнения, в основном были готовы защищать «социализм». Полученное социальное образование стало «неотъемлемой частью курса европейской истории» 4. Изучая проекты государственного строительства как характерной черты процесса коммунистической модернизации (согласно сталинской формулировке, «национальной по форме и социалистической по содержанию»), Терри Мартин (Martin, Тепу) сделал вывод, что советская модернити была порочна в своей основе.

Меры, призванные провести нерусские народности СССР мимо опасностей, связанных с пробуждением национального самоосо-знания (что сбивало с толку новых пролетариев в плане их классовой самоидентификации), послужили лишь укреплению национализма (имеются в виду программы «выдвижения» местных национальных кадров и «постоянная рутина наклеивания этнических ярлыков»). Т. Мартин пишет: «Модернизация — это теория советских намерений, неотрадиционализм же — теория их непредсказуемых последствий» 5.