Дан Хили - Гомосексуальное влечение в революционной России. Регулирование сексуально-гендерного диссидентства

Во втором случае «дело <...> всё еще находилось в стадии следствия». Главной обвиняемой была женщина Евгения, выдававшая себя за мужчину и оформившая в ЗАГСе (отделении Комиссариата юстиции) брак со своей интимной подругой. Обе женщины активно противостояли местным прокурорам, стремившимся объявить акт бракосочетания недействительным. Психиатры также обсуждали эти случаи и в печати, и за закрытыми дверями, и их предложения сильно разнились с рекомендациями, прозвучавшими в анонимной публикации в журнале Комиссариата юстиции 5.

Ее автор, подписавшийся инициалами Г.Р. и движимый желанием уличить «гомосексуалистов» в преступной деятельности, предложил расширенное толкование статей Уголовного кодекса против «хулиганства» и «содержания притонов разврата». Двум женщинам вполне могло быть предъявлено обвинение в хулиганстве и подделке документов, в то время как действия организаторов «клуба педерастов» подпадали под статью о содержании притонов разврата. Бдительный юрист оспаривал судебнопсихиатрическую экспертизу, обеспечившую «гомосексуалистам» медицинское оправдание, что ограждало их от уголовного преследования. Он цитировал слова о пагубном влиянии извращения на «нормальных» людей из экспертного заключения крупнейшего русского психиатра академика В.М. Бехтерева, которое тот составил во время дознания по делу задержанных петроградских мужчин 6. Очевидно, что, несмотря на декриминализацию мужеложства, медицина и закон в молодой советской республике объединились с целью искоренить «гомосексуалистов» как «социально-опасных лиц» (ст. 49 УК РСФСР 1922 года. — Ред) 7.

Юристы, касавшиеся этого вопроса, не были единодушны в понимании, как действовать в отношении «гомосексуалистов». Сомнительно, чтобы статья «Процессы гомосексуалистов» отражала мнение всех правоведов, и вряд ли представители власти в провинции внимательно читали и следовали анонимным рекомендациям журнала Комиссариата юстиции 8. Сам автор статьи констатировал, что высокими юридическими органами не было выработано «руководящего взгляда на этот предмет». Его рекомендации, изложенные осторожным языком выражающего собственное мнение юриста, вовсе не походили на бюрократический уверенный тон наркома, оглашающего директивы с трибуны 9. Юридические комментарии к новому Уголовному кодексу Советской России обходили эти рекомендации вниманием по меньшей мере столь же часто, как и соглашались с ними, но, что примечательно, никто никогда не упоминал об этой анонимной статье 10. Отсутствие в новом УК РСФСР 1922 года запрета мужеложства воспринималось многими советскими законоведами как прогрессивная мера. По мнению одного из юристов, мужеложство было декриминализировано потому, что

Наука, а вслед за ней некоторые законодательства отрешились от кары, став на точку зрения, что совершение акта мужеложства с<���о> взрослым ничьих прав не нарушает и что последние вольны проявлять свое половое чувство в любых формах, что вторжение права в эту область является пережитком воззрений Церкви и идеологии греховности 11.

Следовательно, взрослых людей, совершавших добровольные однополые акты, можно было считать участниками сексуальной революции, освобожденными наукой от религиозных предрассудков. Другие юристы, сторонники декриминализации мужеложства, открыто ссылались на авторитет медицины, указывая на ряд теорий происхождения однополого влечения начиная от психопатологической неустойчивости и заканчивая недавними биологическими гипотезами Ивана Блоха, Магнуса Хиршфель-да и Эйгена Штейнаха (Steinach, Eugen; 1861—1944) 12. Ученые излагали также историю смягчения и отмены уголовных наказаний за гомосексуальные акты, отмечая, что «более гуманная точка зрения» способствовала постепенному смягчению кары в европейском законодательстве 13.

Психиатры, включая В.М. Бехтерева, также возражали Г.Р. Их статьи, посвященные тем же случаям, с очевидностью показывали, что аноним выражал не более, чем собственное мнение. В 1927 году московский психиатр А.О. Эделынтейн описал историю «трансвестита» и «гомосексуалистки» Евгении Федоровны М., чьи действия весьма напоминали поведение Евгении из вышеназванной публикации журнала Комиссариата юстиции 1922 года 14. Констатируя как факт, психиатр сухо отмечал, что в 1922 году Комиссариат юстиции признал законность брака его пациентки с другой женщиной «по обоюдному согласию» 15. Очевидно, в обеих статьях героиней являлась одна и та же Евгений Евгений. Но, даже если это и не так, в статье А.О. Эдельшгейна сообщалось, что законность однополого брака его пациентки всё же была признана в 1922 году официальными лицами. Рекомендации, озвученные в «Процессах гомосексуалистов», определенно не были поддержаны юристами, расследовавшими дело женщины, в конце концов ставшей пациенткой А.О. Эдельшгейна 16.

Медицинские статьи, посвященные случаю с «клубом педерастов», входили в резкое противоречие с содержанием оправдательного заключения психиатрической экспертизы [В.М. Бехтерева в той форме, как она приведена Г.Р. в его статье, вышедшей в журнале] Комиссариата юстиции в 1922 году. Психиатрами

ставилось под сомнение также указанное в публикации время проведения этого процесса 17. Как и в случае с зарегистрировавшими семью женщинами, имеющиеся свидетельства разрывают, казалось бы, очевидную связь между петроградским рейдом на частную вечеринку, на которой военные моряки («военморы») и другие мужчины разыгрывали свадьбу под видом маскарада, как это изложено [в статье Г.Р.] в комиссариатском еженедельном журнале, и аналогичным случаем, описанным петроградскими психиатрами — каждым в своей статье — В.М. Бехтеревым и его учеником В.П. Протопоповым 18. Но обстоятельства случаев столь схожи и неординарны, что заставляют предполагать: разговор идет об одном и том же. Даже если это не так, то после сравнения этих [четырех] публикаций мысль о том, что стратегия, изложенная в «Процессах гомосексуалистов», всецело отражала советский подход к однополым отношениям, представляется несостоятельной.

В своей статье юрист Комиссариата юстиции [, т. е. Г.Р.,] давал понять, что рейд в «клуб педерастов» — или, по крайней мере, последовавшие за этим процессуальные действия — имели место после введения с 1 июня 1922 года нового Уголовного кодекса 19. Автор специально обращает внимание на дату этого события и тем самым хочет усилить свою аргументацию в пользу того, что, раз мужеложство более не является противоправным актом, отныне гомосексуальность должна быть криминализирована как «мелкое хулиганство». Но отчеты В.М. Бехтерева о его деятельности в процессе допросов задержанных во время петроградского рейда в «клуб педерастов» ставят под сомнение дату случившегося и заставляют предполагать, что экспертное заключение ученого было искажено Комиссариатом юстиции [в статье Г.Р.]. В 1922 году знаменитый психиатр опубликовал отчет о задержании «целого клуба гомосексуалистов в количестве 98 чел<���овек> в период их праздничного собрания на свадьбу» 20. Статья была адресована профессиональной аудитории психиатров и врачей. В.М. Бехтерев писал, что он «тотчас» был вызван по телефону в милицию для исследования мужчин с научной, но не судебно-медицинской целью, кое и состоялось до 28 февраля 1921 года (за пятнадцать месяцев до введения нового Уголовного кодекса) 21. Но о требовании провести судебно-психиатрическую экспертизу или присутствовать на процессе психиатр ничего не сообщал.