Юрий Апенченко - Пути в незнаемое

Послушав якутян, разговорилась за своим столиком Люда. «Все знают, — сказала она, — какую важность придает Константин Михайлович и другие товарищи… да, Данков, хотя он и не наш сотрудник… какие они возлагают надежды на нейтроны, входящие в состав космического излучения. Ведь нейтроны раскрывают тайны магнитных полей! Но что мы видим? Нейтронный монитор два часа пощелкает, два месяца стоит, а Денис Григорьевич самоустранился, взваливает все на других. А так относиться к Ездовскому разве справедливо? Конечно, надо выяснить, что натворил Сергей Трофимович в своей экспедиции, но как он здесь работал — неизвестно. Очень старался, очень много вкладывал сил…» — «Ты чего это разошлась, Людмила?» — «Не разошлась. Вот дождусь собрания… будет же когда-нибудь у нас собрание? Вот тогда разойдусь, все выскажу».

Техник Юрий Шубочкин сочинил басню. Прежде подобная слабость за ним не замечалась. Да и Шубочкин уверял, что в прошлом он безгрешен. Басня сочинялась, объяснял Шубочкин, сама, читал он ее с выражением. Она начиналась эпически: «В одном НИИ, святилище наук, в лаборатории обосновался Жук…» В конце, по закону жанра, давалась мораль: «Наука там не процветает, где серый Жук, оберегая сук, всем ярким мушкам крылья подрезает…» Басня вызвала удивление, восторги, страхи. Раздался возглас: «Съедину, Съедину предложи!» Редколлегия «Космика» испытала замешательство, прения длились два часа. Решающим оказалось слово редактора, ветерана отдела Съедина, писавшего когда-то фельетоны. Он сказал: «Если смолчать, то кого обманем? Себя обманем. Так дальше нельзя. Я — за». Большинством голосов редколлегия приняла басню к печати. Когда это решение было проведено, Съедин издал шумный вздох, давно, казалось, стоявший в его высоко поднятой груди.

«Несогласованный огонь из всех блистеров по одному объекту», — говорил Чадов, понимая, что оставаться в бездействии ему нельзя, и страшась последствий, какие неминуемо вызовет его вмешательство, попытка придать разрозненным залпам организованный характер.

Аттестат зрелости, полученный в те дни Шубочкиным, явился поводом для небольшого торжества. Несмотря на предательский запах хлебной опары, сопровождавший приготовление в аппаратной грога, фактор внезапности удалось соблюсти. Юрия призвали в последний момент, когда все было готово. В своей рабочей лыжной куртке («Пришел-то в чем… срам. Предупредили бы, собаки…») он стоял перед столиком, середину которого занимали чайник с недегустированным напитком, десяток граненых стаканчиков, торт, вафли, и слушал текст коллективного приветствия.

— Пусть этот подарок, — с выражением читала Люда, удерживая до поры одну руку за спиной, — напомнит тебе о необходимости броситься в бой, едва ты увидишь несправедливость или обиженного.

Юра проявил уверенное знание ритуала, левой рукой приняв подарок — статуэтку Дон Кихота, — а правой обменявшись с Людой рукопожатием. Все это получилось у них весьма элегантно.

Подарок Юре понравился.

— Главное, тоже с книгой, — говорил он, рассматривая погруженного в раскрытый фолиант рыцаря и осторожно проверяя, как извлекается из ножен и вставляется обратно золоченая булавка его шпаги.

Деловые тосты шли вперемежку с репликами:

— Ножа нет, торт будем раздавать с отвертки.

— За нейтронный монитор! Давненько я на нем не работал!

— Пусть будут сцинтилляторы!

— Сцинтилляторы и полупроводники!

— Грог напиток морской, надо, чтобы покачало.

Люда, сепаратно чокаясь с Чадовым, говорила:

— Как считаете, Константин Михайлович, могут мне поручить мониторы на «Заре»? Я во все постараюсь вникнуть… Могут, правда? Вот увидите… Вы даже не представляете, как мне «Заря» подходит. Уплыву отсюда, далеко уплыву… а монитор рядом, и снимаю нейтронную компоненту… Я вам тогда открыточку пришлю. С видами острова Пасхи…

— Когда идет работа над одной проблемой, — говорил Костя, — каждый сотрудник должен быть ферзем.

— Голова тоже нужна, — заметил Шубочкин.

— Производственное совещание, — вставил Съедин, — или научно-техническое совещание.

— Нам наступают на пятки, — повторял Ездовский. — О якутянах не говорю — Брайен Эвиот наступает!

— Коллективные обсуждения в масштабе лаборатории — вот что необходимо, — сказал Чадов. — Сразу все прояснится, станет на свои места.

— В лобовую атаку, Константин Михайлович? Так я тебя понимаю? — спросил Шубочкин.

Чадов улыбнулся:

— Так понимаешь. На встречный огонь.

— А что… Я с аттестатом. Могу идти и на встречный огонь.

— Боязнь быть не похожим на других убивает гражданское чувство, — говорил Съедин. — А у нас кто не похож на заданный образец, тот смешон, жалок, опасен… Надо написать обо всем Комлеву. — Смелость, проявленная Съединым при обсуждении Жука, жаждала развития и поддержки.

Трудно сказать, какая судьба постигла бы идею редактора, если бы не появление в лаборатории Данкова. Задержавшись в дверях, он сделал знак Чадову и попятился было назад, но его схватили под руки, вытащили к столу. Дима поздравил именинника, чокнулся со всеми, выждал с полминутки за столом, после чего увлек с собой Чадова и Ездовского — они исчезли. Под конец вечера явился Чадов:

— Завтра пишем письмо Комлеву!

Не подписали письмо двое: Моторзин и Битехтин.

Первым к директору был вызван Чадов.

— Такой цидули мне еще не подносили! — встретил его Комлев. — И кто? Заглавная подпись — парторг отдела Чадов. Позор и стыд! Опуститься до личного дела… Вы понимаете, что после этой стряпни следует заводить персональное дело? Оклеветали, смешали человека с грязью. Я глазам своим не поверил, когда прочел: «Не может обеспечить научного руководства отделом…» Да Чемпалов получает благодарности авторитетных организаций, его чуть ли не профессором называют!..

Костя ожидал, что разговор пойдет круто, и видел свою задачу в том, чтобы устоять против первого взрыва эмоций, естественных в положении Комлева. Если выдержит, то, даже ни в чем не убедив директора, облегчит себе и другим весь дальнейший разговор. А может быть, у Комлева отпадет нужда в беседах с другими авторами письма. «Ему нужны факты, ни о чем другом слушать не будет».

— Чемпалов хлопочет об утилитарном применении космических лучей, — сказал Чадов, — и пытается извлечь из них народнохозяйственный эффект с миллионным наваром. Что есть спекуляция на актуальности, как вы понимаете… А вот регистрация вариаций в отделе поставлена под угрозу полного срыва…

Но дальнейшее объяснение пошло не так, как представлялось Чадову: вопросы — факты.

— Вот что, — сказал Комлев, — разговор начистоту. Есть желание говорить прямо?