Юрий Апенченко - Пути в незнаемое

…Маленький оперативный отряд из группы Гуделиса отправился по следам урагана на пострадавшие берега. Минкявичюс, Мочякене, Стаускайте. Одетые уже по-зимнему, в толстых стеганках от пронизывающих ветров, объезжали они на газике все знакомое побережье. От границ с Латвией на юг до Клайпеды и по косе, по всем участкам, где им приходилось в последние годы проводить исследования.

Перепаханные пляжи, на которые море выкинуло все, что только могло выкинуть, и, уйдя назад, оставило после себя в назидание. Хаос обломков и мусора. Размытые, обрушенные авандюны. Разбитые рыбацкие причалы.

Но вот и берег их постоянного опорного пункта под Нидой. Но здесь ли они? Берег не узнать. Он какой-то совсем другой. И развороченный защитный вал. Зияющие бреши, проломы. Весь передний склон авандюн срезало совершенно под крутой откос — почти в девяносто градусов. Так обтесало их нахлынувшее море.

Они выгрузили инструменты, произвели съемку береговой линии, подножия авандюн. Сравнили с тем, что измеряли здесь раньше. И что же оказалось? За несколько часов урагана защитный вал отодвинулся, отступил от моря на три и даже на четыре метра. По всей линии. Вернее сказать, настолько съел его прибой.

Пробные измерения показали, какую встряску получил и подводный склон. Казалось, на долгую память.

Но прошло затем не так уж много времени. Ранней весной они приехали сюда опять, в свою обычную экспедицию. Снова все подвергли на берегу контрольным измерениям. И что же? Почти все приняло свой прежний, обычный вид. Как положено на этом участке, в этой части косы. И контур береговой линии, и профиль пляжа, и профиль подводного склона, и позиции подводных валов — почти все восстановилось. Само собой восстановилось.

Природа вновь проявила свой великий принцип — сохранение равновесия. Ураган, как мимолетная крутая сила, ворвался в жизнь берегов, произвел потрясения. Но более глубокие, постоянно действующие процессы, протекающие здесь ежедневно, ежечасно между морем и сушей, все-таки сделали свое дело, возобладали над случаем и привели все к естественному, законному положению. Это не то что лес, которому нужны годы и годы, десятки лет, чтобы возродить то, что погибло. На морских берегах все перемены — и разрушения, и могучая тяга к восстановлению — осуществляются гораздо стремительней. Если, конечно, человек не изуродует этот процесс своим неумелым вмешательством.

— А много ли мы знаем о том, как происходит этот процесс восстановления? По каким схемам? — задал вопрос Гуделис на совещании группы, когда все собрались обсудить итоги последнего выезда на берег.

Спрашивая у других, он спрашивал и у самого себя. «Весулас-67» заставил об этом очень задуматься. Искать формулы равновесия.

Что бы они ни изучали здесь, на берегах, какие бы ни ставили опыты, все равно им остается еще одна работа. Постоянная, непременная работа. Именно работа — иначе не скажешь.

Выйдя утром на берег и поглядев на притихшее море, Кирлис говорит:

— Нам любезное приглашение. Собираемся!

Сборы недолгие. Они ставят на берегу пару больших щитов, белый и красный, один за другим, — самодельный створ для ориентировки. Сталкивают лодку в воду, грузят необходимое снаряжение и отчаливают.

Кирлис — на веслах. Минкявичюс — на кормовой скамеечке, с тетрадкой на коленях и карандашиком в руке. Жаромскис — на носу. Между ними уложены стопки пустых геологических мешочков. И тут же, у ног, — свернутый в бухту канатик лота и толстая веревка заборного трала. И сам этот трал — железная разинутая пасть с клыками.

То, что они сейчас должны проделывать, похоже на то, что они пробовали и раньше, когда Кирлис с волнением и надеждой подбирался к тайнам подводных валов. Но теперь такие выходы в лодке стали для них обычным занятием. Будни! И название этому вполне будничное: промерно-грунтовые работы.

А на самом-то деле…

Кирлис гребет, стараясь держать курс лодки все время строго по прямой к берегу, посматривая на створ. Если виден с лодки только один передний щит — белый, значит, гребешь правильно. Но едва из-за белого начинает выглядывать красный, значит, лодка отклоняется от прямой! Поправляй курс! Пока щиты снова не сольются в один. Только так держать, по прямой!

С берега за лодкой непрерывно следят. На холме авандюны у треноги теодолита стоит Роже Стаускайте и, прильнув глазом к трубе, ведет ею за лодкой, словно держа на прицеле. Рядом сидит на песке Стасе Мочякене, на коленях у нее такая же разграфленная тетрадка с карандашиком, как и в лодке у Минкявичюса. Они тесно связаны сейчас друг с другом общей нитью наблюдений — трое в лодке и двое на авандюне.

Пройдя с десяток метров, Кирлис тормозит веслами. Остановка. Минкявичюс высоко взмахивает белым флажком. Это сигнал девушкам на авандюне: засекайте точку! Сам он помечает в тетрадке точку номер один. Теперь надо не мешкать. Римас Жаромскис забрасывает с носа лот. Тяжелая чушка моментально уходит на дно, натягивая канатик. А на канатике — отметки через каждые полметра. Римас выкрикивает глубину. Минкявичюс проставляет ее в тетрадке.

Кирлис и Жаромскис надевают на железную шейку трала мешочек, закрепляют резиновым кольцом и погружают зубастую челюсть в воду, перебирая руками веревку. Чу! Лег на дно.

Медленно протаскивает Римас тралом по дну, чтобы забрать побольше грунта. Трал делает свое дело. Загребает зубами слой придонного песка и сам отправляет его, когда дергают за веревку, в подвязанный мешочек. Словно проглатывает.

Теперь — обратно его, на поверхность. Перебирая веревку с отяжелевшим грузом, перегнувшись над бортом, Римас тянет наверх. Зыбкая лодочка танцует под ногами. Наконец показался! Железную челюсть с мешочком подхватывают вдвоем и кладут на днище. Пузатый, истекающий водой улов. Его отвязывают и снабжают биркой: против какого створа и на какой точке взята эта грунтовая проба.

А на берегу, на авандюне, девушки производят свою операцию. Роже засекла остановку. И громко читает по лимбу теодолита угол, под которым лодка видна в этот момент. Тридцать градусов семнадцать минут! Стасе записывает угол в тетрадку — под тем же номером точки, что записал у себя и Минкявичюс.

Точка зафиксирована. Минкявичюс кружит флажками над головой. Поехали дальше.

Еще несколько метров, и новая остановка. Следующая по номеру точка. И опять та же процедура. И в лодке, и на авандюне. Промер глубины. Взятие грунта со дна. Засечка угла. Обоюдная запись в тетрадках… Монотонно повторяющаяся процедура. Шаг за шагом, по мере продвижения лодки все дальше и дальше по прибойной зоне. Все глубже туда, на дно, падает лот, опускается трал, и все дольше, тяжелее приходится выбирать их обратно.