Юрий Апенченко - Пути в незнаемое

Как существуют для дальних плаваний лоции — описания морских путей, так должны быть свои путеводители и по береговым зонам. Для всех «берегопроходцев». И геологам, и гидротехникам, и строителям, и капитанам прибрежного плавания, и инспекторам природной охраны… Кому только нужно. Карты, схемы, характер пляжей и подводного склона, режимы течений и наносов, составы песков и строение авандюн… Короче — кадастр. Кадастр морских берегов. Идея, которую уже давно выдвигают, выхаживают Зенкович и Лонгинов.

В Москве в лаборатории береговых исследований стоят на книжной полке четыре солидных тома в твердых корешках. Кадастр берегов Черного моря. Результаты многолетних наблюдений, проведенных сотрудниками лаборатории во главе со своим неукротимым профессором. Четыре тома — пример другим. Ученые видят целую библиотеку таких томов: кадастры по всей «белой полосе» вокруг страны. Большая мечта? Прежде всего — большая практическая задача.

Мы продолжаем следить с авандюны Куршской косы, как трое в лодке, продвигаясь шаг за шагом в море, выполняют свою очередную «тысячу приседаний», — и представляем себе еще какие-то томики, выстраивающиеся в ряд той самой будущей большой библиотеки.

Есть служба погоды. Есть служба лесов. Даже служба дюн… А служба морских берегов? Ну, право же, они этого заслуживают.

Уже дуют поздние весенние ветры.

Лагерь экспедиции понемногу пустеет. Работа на берегу закончена. Программа наблюдений, выработанная и обсужденная еще в Вильнюсе на совещаниях у Гуделиса, — программа, в общем, выполнена.

В общем… Природа, игра стихий не всегда хотят пунктуально следовать даже самой разумной программе. Непредвиденный налетевший шторм может задержать наблюдения и на неделю, и на полторы. Еще хуже затяжные дожди, когда в стеклах дальномерных приборов висит какая-то муть. Надо выждать.

Но разные задачи — и разные причины ожидания. Кирлису и Минкявичюсу нужно выйти на лодке для промеров дна — им нужно море спокойное. Игорю Шадрину нужно, напротив, море бурное, — он приехал в лагерь из Москвы на считанные недели, провести эксперимент по динамике прибойного потока, и ему затянувшийся штиль вовсе ни к чему и попросту раздражает. А Людвикас Лукошявичюс, помогая товарищам в прибрежных работах, все-таки с тоской посматривает на горизонт — ему нужно туда, в открытое море, к большим глубинам, где он должен с борта корабля брать грунт с этих больших глубин и по взятым пробам устанавливать канувшие берега древнего Литоринового моря — предшественника Балтийского. Лукошявичюс ждет прихода специального судна, а судно что-то не приходит.

Случалось ли вам видеть киногруппу, приехавшую на натурные съемки и ожидающую погоду? Ждут яркого солнца, а солнца все нет. У группы простой!

Похоже на то и в лагере береговой экспедиции, когда антракт затягивается. Кто забирается в домик-вагончик и, пристроившись у раскладного столика, принимается за первичную обработку ранее собранных наблюдений. Кто почитывает прихваченные из академии научные журналы. Студенты-практиканты раскрывают со вздохом свои опостылевшие записи лекций. Из палаток доносится треск и сдавленный говорок транзисторов. Выискивают какое-нибудь поручение в поселок. Подольше сидят за длинным обеденным столом, растянув над ним брезент… А в общем, все томятся и ждут у моря погоды. Просыпаясь рано утром, Кирлис, еще лежа на раскладушке, пытается по шуму березы над его палаткой определить: ну как сегодня там, за авандюнами на море, сколько баллов?

Изволь потом нагонять упущенное. Но, в общем, все как-то в конце концов устраивается. И нагоняют. И нужные наблюдения накапливаются. Программа осуществляется. Пора в Вильнюс, за лабораторные столы, за камеральную обработку. Уже дуют поздние осенние ветры.

Лагерь свернут. Разобраны и сложены в аккуратные тюки походные палатки. Упакованы приборы, инструменты, мешочки с пробами грунта. Перевязаны в пачки разные бумаги, полевые дневники. Наиболее тяжелое, громоздкое оборудование уже отвезено на метеостанцию к Кайрису, который по старой дружбе хранит имущество береговиков в своих сарайчиках. Остальное будет погружено на машину для отправки в Вильнюс.

Научные сотрудники, аспиранты и практиканты — загорелые, обветренные, намотавшиеся за все месяцы, но уже сменившие свой береговой робинзоний вид на вполне городской — один за другим покинули лагерь, отправившись к себе по домам. Кто в академию, кто за учебные столы университета или пединститута. Лагерь опустел, как-то осиротев.

Остались только двое: Кирлис и его «верный оруженосец» Римас Жаромскис. Они приберут последнее и будут ждать машину. Вдвоем на опустевшей песчаной поляне среди песков авандюн.

Ночуют они теперь не в палатках, а в домике-вагончике, навалив на пол мягкой горкой несколько тюфячков. Кругом — разные экспедиционные вещи. И фотоаппараты, и ящичек с микроскопом, и подводные маски, и полевые бинокли, и карманные фонарики, и резиновые сапоги, и молоточки, и топорики, и связанные чертежные линейки, и механическая заводная бритва (движок демонтирован), и тяжелые стопки книг… Нет только в правой части вагончика импровизированного гардероба: натянутых проволок, на которые члены экспедиции вешали на плечиках под целлофаном свою городскую одежду, платья и пиджаки, — уголок, находившийся все эти месяцы под строгим надзором Стасе Мочякене, всегда требующей соблюдения порядка от беспорядочных мужчин. Теперь, когда ее нет, все снесенное сюда имущество покоится в хаотической живописности, среди которой расположились с чисто мужским комфортом двое оставшихся: Вайжгис и Римас.

Глухие вечера перед сном они коротают в вагончике без света, лениво перекидываясь замечаниями. Строительство домика, «Артве»… О том, что их волнует.

Этот небольшой сборный дом начали возводить рядом с площадкой лагеря, также под защитой холмиков авандюн от ветров с моря. Сами рыли и закладывали фундамент, ставили щитовые стены, покрывали временной крышей, чтобы стройка могла спокойно перезимовать. На следующий год, наверное, удастся все отделать — и будет дом! Настоящий, крепкий, просторный дом. В нем они откроют береговую лабораторию. И многое из того, что сейчас приходится ожидать до Вильнюса, можно будет обрабатывать тут же, на ходу, в их маленькой, но все же лаборатории. Красота!

— А что там сейчас «Артве»? — бросает задумчиво Римас.

— Ничего, спит, наверное, на приколе, — отзывается Кирлис.

Шутка сказать, у них теперь собственный моторный бот для исследований. Сущий кораблик, с палубой, вместительным трюмом, с капитанской кабиной управления и с цветными лампочками клотика на мачте — как у людей! А главное, устойчивый на волне. Он позволит им выходить дальше в море, за полосу бурунов, к этим самым двадцатиметровым глубинам, где их должны ожидать новые открытия и ответы на горячие споры.