Юрий Апенченко - Пути в незнаемое

Это чисто мужская работа. Облаченные в штормовки, с марлевыми повязками на голове наподобие чалмы, опрыскивают они из пульверизатора клейкой жидкостью поверхность колонок в ящиках. Стоит туман над ними, резко пахнет химией. Опрыскивают в три слоя. Покрывают марлей. И дают застыть.

И получается тонкая пленка на марлевой подкладке — весь целехонький зафиксированный разрез морских отложений. Его зеркальное изображение. Точный слепок отложений в натуральную величину, со всеми вариациями разных прослоек. Действительно как слоеный пирог. Удобно рассматривать, сравнивать, измерять. А главное, можно свободно манипулировать. Если сложить, например, один к одному штук двадцать таких пленочных монолитов, то получается полная наглядная картина — строение пляжа в разрезе по всему профилю от подножья авандюн до уреза и дальше по подводному склону. Картина, на которую смотрят они сначала как завороженные, а потом начинают дотошно изучать, осмысливать.

И так по одному профилю, по другому. На одном участке побережья, на другом участке. После одного шторма и после другого. После серии штормов. В то время, как там, в домике, работают днем и ночью приборы автоматической записи всей гидрометеорологической обстановки. Учет всех «активных и пассивных факторов», от которых зависят непрерывные перемены на пляже, причудливые перестроения его прослоек.

Глубокая осень. Конец ноября. По всему побережью гуляет пронзительная стужа, падают мокрые хлопья. Обычно все было уже давно свернуто в экспедиции, упаковано и увезено, и «береговики» сидели прочно на своих академических местах в институте на речном берегу Нерис в Вильнюсе, занимаясь вполне сухопутной камеральной обработкой. Но теперь они снова здесь, на морском берегу. С ящиками отборника в траншеях. В конце ноября налетают особо свирепые штормы, когда почти трехметровые волны захлестывают часто до самых авандюн. Очень важные, «продуктивные» штормы — наиболее мощные переработчики пляжей. Можно многое перетерпеть, лишь бы пройти по их следам.

Работают в эти дни в плотных, непродуваемых куртках, а поближе к воде — в гидрокостюмах поверх всего шерстяного. Приходится залезать и в воду, и по «самое горлышко».

Но есть теперь дом, где можно и обогреться, прийти, так сказать, в состояние аналитической способности, сводить данные наблюдений и, наконец, усталым растянуться на ночлег. Домик светится в ранних сумерках огнями, электрокамин пышет уютно теплом, и ток для всех приборов бесперебойно поступает от подведенной высоковольтки с трансформатором, мужчины могут побриться. Домик-лаборатория. А старый трудяга движок уже не тарахтит более и дремлет безмолвно под чехлом в укрытии — так, на всякий случай.

Возвращаются они в Вильнюс с драгоценной осенней добычей — новая серия пленочных монолитов. Их подвергают еще одной операции. Монолиты накладывают на пластины из оргстекла, проклеивают. Все видно как на витрине и надежно в смысле сохранности. Монолит законсервирован. Продержится хоть десятки лет.

И уже возникает мечта: составить постепенно, с годами, целый атлас таких монолитов-картинок. Для истории. Для широких научных обобщений. Законы строения пляжей на побережье юго-восточной Балтики. Ключ к расшифровке — как же происходило строение берегов, пляжей, когда разливались и бушевали здесь в древности гигантские озера и моря…

Всякая наука становится точной наукой, когда может говорить языком чисел, количественных соотношений. В это точное русло все больше и больше стремятся они ввести свои береговые исследования.

Динамика пляжа. Беспрестанно переменчивые процессы его размывов и аккумуляции. Сколько внимания уделяют этому капризу природы «береговики» разных стран! Сколько общих описаний, сколько общих соображений! Кирлис и Роже Стаускайте подходят теперь к этой проблеме со строгой задачей: выразить процессы размывов и аккумуляции в мере и числе, найти количественные соотношения. Мощность процесса подсчитывают по формуле. Темпы подсчитывают по формуле. Строят кривые изменений, выводя из уравнения, — «кривая близкая к гиперболе»! Устанавливают, когда темпы размыва или аккумуляции становятся то функцией времени, то функцией интенсивности волнений… Вы замечаете, на каком языке они начинают говорить? Математика, наложенная на великую игру моря и суши. Так пытаются они вскрыть самый механизм явления.

Трудно сказать, во что больше всматривается теперь Кирлис в поисках ответа: стоя ли на берегу, в буйство набегающих волн… или в немые бури, разворачивающиеся на лентах автоматической записи. Что же в переплетении различных факторов является главным, ведущим для развития пляжа? Как бы выявить, схватить этот ведущий фактор!

И вот он как будто дает о себе знать. Особая вздымающаяся волна, отличная от обычных ветровых волн. Она приходит, как показывают ленты записей, примерно через каждые сорок — шестьдесят секунд, а то и через несколько минут. Ее период раз в девять больше, чем обычных ветровых. Потому они ее и называют в своих отчетах «длиннопериодной волной». И она несет, эта волна, самый большой нагон на берег, дает максимальные заплески с дробью наносов, вызывая затем интенсивный сгон обратно. Наибольший размах «качелей».

Уже проверено по траншейным исследованиям, по сличению пленочных монолитов, что разные прослойки песков на пляже образуются как раз под воздействием максимальных накатов, — а это ее работа, длиннопериодной волны. И она же, надо думать, наиболее энергично формирует, лепит тот или иной профиль пляжа: вогнутый, выпуклый, ступенчатый… Главный скульптор.

Да, ее появление приходится чаще всего на девятый раз. Стало быть, что же — «девятый вал»! Легендарное число в жизни моря. Старое как мир. Пугавшее еще древних мореплавателей — самая могучая, грозная волна, посылаемая богами в наказание. «Девятый вал», поражавший воображение Гончарова в его плавании на фрегате «Паллада» и ставший темой знаменитого полотна Айвазовского. Они и сами говорят здесь для простоты, вместо длинного «длиннопериодная волна», коротко: девятый. Старый миф, вызывающий у многих лишь снисходительную улыбку, — «девятый вал» — вдруг выступил на сцену их береговых исследований. Проглянул в процентах, выведенных по показаниям приборов.

А нам, безусловно, радостно, что даже современные научные изыскания, с оружием всякой автоматики и электроники, не развеивают все же легкой дымки одного из волнующих преданий человечества.

Профессор Гуделис сказал:

— Мы надеемся, что на основе всех исследований сумеем давать прогнозы. Примерно раз в пятнадцать лет на наше побережье обрушивается сильнейший ураган. «Весулас»! От нас ждут, что же может произойти тогда с береговой полосой, на том или ином участке? Какие пертурбации? И как подготовиться? Надеемся, сможем ответить. Должны ответить.