Виктор Попов - Современная дипломатия. Теория и практика. Дипломатия - наука и искусство

Статья 62 (п. 2) Венской конвенции о дипломатических сношениях от 18 апреля 1961 г. предусматривает, что на государстве пребывания лежит специальная обязанность принимать все надлежащие меры для защиты помещений представительств от всякого вторжения или нанесения ущерба и для предотвращения всякого нарушения спокойствия представительства и оскорбления достоинства его сотрудников. При возникновении чрезвычайных ситуаций нужно немедленно обращаться в МИД страны пребывания, чаще всего это делается первоначально по телефону (беседа эта обязательно записывается с точным указанием времени). Вспоминаю, что такого рода телефонные разговоры у меня состоялись при обстреле одного из зданий посольства в Лондоне и при нападении на резиденцию посла во время чехословацких событий 1968 г. Резиденцию посла осадили толпы демонстрантов, начали ломать дверь, в окна бросали бутылки с зажигательной смесью. Как раз в это время в МИД должен был состояться ланч в честь закрытия советской промышленной выставки, ни посол, ни я (в то время я был в Лондоне посланником) выехать не могли. Я позвонил заместителю министра и, обрисовав обстановку, просил принять немедленные меры для охраны посольства. Собеседник, видимо, не понял опасности обстановки и сказал мне: «Но нам уже нужно выезжать на ланч, давайте продолжим разговор там». Я вынужден был в более резких выражениях обрисовать обстановку, объяснив, что если мы попытаемся открыть дверь, то резиденция будет немедленно занята толпой, и что надо принять энергичные и немедленные меры сейчас же, сию минуту. Только после этого он понял опасность обстановки. На этом история не закончилась. Когда впоследствии встал вопрос о компенсации за причиненный нам ущерб* англичане стали спорить о размере ее, ссылались даже на мой разговор с заместителем министра, и для обоснования наших претензий нам и понадобилась запись этой телефонной беседы, благоразумно сделанной нами. Она помогла восстановить истину.

Запись другой телефонной беседы, сделанной в аналогичной обстановке, дошла до нас в изложении английского дипломата Ч. Рой-тера. Группа испанских студентов устроила в Мадриде огромную демонстрацию перед зданием британского посольства с требованием возврата Испании Гибралтара, как известно, уступленного Испанией Англии по Утрехтскому миру 1713 г. Министр иностранных дел Испании сам позвонил послу Англии и сказал ему: «Ваше Превосходительство, я глубоко огорчен тем, что случилось у Вашего посольства (форма извинений. — В.П.). Насколько серьезна ситуация? Должен ли я послать больше полицейских?» Английский посол поблагодарил за заботу и сказал: «Нет, Ваше Превосходительство. Просто распорядитесь послать к посольству меньше студентов». Так он в остроумной форме возложил ответственность за происшедшее на испанское правительство и показал, что именно оно само организовало эту демонстрацию.

Представляется поучительным посмотреть, как оценивают искусство дипломатов, их умение вести беседу их коллеги - другие дипломаты. Для примера возьмем оценки своих собеседников министром иностранных дел А.А. Громыко. Он был на дипломатической работе более 45 лет, в том числе 28 лет - на посту министра. Громыко встречался с огромным числом дипломатов и политических деятелей различных стран. Можно по-разному оценивать его деятельность, но то, что он постиг искусство дипломатии, - в этом нет никакого сомнения.

Что думают дипломаты о своих собеседниках

После первой же встречи с иностранным деятелем он стремился создать представление о своем собеседнике, сверить свое впечатление, «свои часы с часами других», кто знал его нового партнера. Меня он спрашивал почти о каждом министре иностранных дел Англии. «Вы ведь его хорошо знаете, какое у Вас о нем представление?» -задавал он вопрос. И когда мои оценки совпадали с его, был очень доволен и говорил: «И у меня сложилось такое же впечатление».

Вот как он оценивал дипломатическое искусство и манеру вести беседу ряда дипломатов и политических деятелей.

Антони Иден (министр иностранных дел Англии и затем премьер-министр):

«Иден обладал прирожденным качеством - искать компромиссы, какие-то договоренности с партнерами. Участникам некоторых переговоров казалось иногда, что все пути к смягчению ситуации и сближению позиций уже закрыты, воздвигнута стена. Вдруг на следующий день, а то и через несколько часов появляется Иден со своей легко поддающейся регулированию улыбкой и начинает излагать точки зрения, которые часто вносят что-то новое, от чего не всегда можно просто отмахнуться» 515 515 Громыко А.А. Памятное. - Книга первая. - М„ 1988. - С. 332. .

Даже после того, как Иден заболел и на всех встречах выглядел вялым, малоподвижным, он, по словам советского министра, «оставался таким же интересным собеседником, каким я его встречал и раньше» 516 516 Там же. - С. 333. .

Индира Ганди:

«Ее отличали обаяние, умение расположить к себе собеседника, способность с самого начала задать разговору нужный тон. Она никогда не пыталась произвести внешний эффект. Но каждая встреча с ней оставалась в памяти, в общении с ней всегда сохранялось сознание того, что имеешь дело с человеком тонкого, аналитического интеллекта, боль-

шой внутренней культуры. Ей было свойственно также мастерски обнажать метким словом, даже иногда афоризмом наиболее интересный ракурс обсуждавшегося вопроса. Каждый раз она находила главное и, отталкиваясь от сути явления, предлагала логически верные решения» 517 517 Громыко А.А. Памятное. - Книга вторая. - С. 109. .

О Гансе-Дитрихе Геншере (министре иностранных дел ФРГ) Громыко говорил, что Геншер - очень разумный собеседник. Несмотря на некоторый педантизм, который ему присущ как немцу, он мог себя перебороть, направить внимание в первую очередь на важнейшие вопросы европейской и международной политики. Начиная беседу с Геншером, с самого начала можно быть уверенным, что он не упустит важнейших вопросов.

«Временами мне даже было легко предугадать, в каком порядке он выстроит свои вопросы. Его внешний вид, а также его настроение давали мне дополнительные подсказки в этом смысле. Определенную предсказуемость Геншера я рассматривал как позитивное качество политика и дипломата. Было бы гораздо сложнее беседовать с партнером, который не контролирует себя, чья мысль прыгает, как лягушка. Это несвойственно Геншеру, он был солидным собеседником. Мне часто бросалось в глаза, что Геншер, почти не теряя времени, начинает обсуждать существо вопросов. Есть некоторые дипломаты, которые, прежде чем перейти к существу вопроса, долго ходят вокруг него, как кот вокруг горячей каши. А в конце для обсуждения конкретной темы почти не остается времени. Геншер исходит из того, что в беседах самому главному должно уделяться основное внимание. В этом смысле у нас обоих, как мне кажется, много общего. Я не могу припомнить ни одного случая, когда Геншер и я заканчивали беседу и, как говорится, расходились в разные стороны».