Марсель Мосс - Общества. Обмен. Личность. Труды по социальной антропологии

свою собственную индивидуальность, свою собственную стоимость [751]в полном смысле слова, магическую и экономическую, постоянную, устойчивую, несмотря на смену потлачей, через которые они проходят, и даже вопреки частичным или полным разрушениям [752].

Медные слитки обладают, кроме того, притяжением, привлекающим другую медь, так же как богатство притягивает богатство, как достоинства влекут за собой почести, обладание духами, прекрасные союзы [753], и наоборот. Они живут, самостоятельно

движутся [754]и вовлекают в движение [755]другие медные пластины. Одна из них [756]у квакиютлей называется «увлекающая за собой медь»; это выражение характеризует то, как медные пластины собираются вокруг нее, а имя ее владельца — это «имущество, стекающееся ко мне». Другое распространенное имя медных пластин — «приносящая собственность». У хайда и тлинкитов медные пластины — это «сильные» около принцессы, приносящей их [757]. В других местах вождь, владеющий ими [758], делается непобедимым. Они представляют собой «гладкие божественные вещи» [759]дома. Часто миф отождествляет их всех, духов-дарителей медных пластин [760], собственников этих пластин и сами пластины [761]. Невозможно различить, что создает силу одного из духов и богатство другого: медь говорит, ворчит [762]; она требует, чтобы ее отдали, разбили, ее покрывают одеялами, чтобы согреть, так же как вождя накрывают одеялами, которые он должен раздать [763].

Но, с другой стороны, одновременно с имуществом [764]передаются богатство и удача. Это ее дух, это ее духи-помощники делают по

священного обладателем медных пластин, талисманов, которые сами являются средством приобретения медных пластин, богатств, рангов и, наконец, духов; впрочем, все эти вещи равнозначны. В сущности, когда оцениваются одновременно медные пластины и другие постоянные формы богатства, которые также являются объектами чередующихся накоплений и потлача (маски, талисманы и т. д.), они все смешиваются с их использованием и с их действием [765]. Через их посредство достигаются ранги; именно потому, что приобретают богатство, добиваются духа, а последний, в свою очередь, овладевает героем, преодолевающим препятствия. И тогда этот герой также заставит себе заплатить своими шаманистскими трансами, ритуальными танцами, услугами за его командование. Все держится друг за друга, перемешивается; вещи обладают личностью, а личности в определенном смысле представляют собой постоянные вещи клана. Титулы, талисманы, медные пластины и духи вождей — это омонимы и синонимы [766], имеющие одинаковую

природу и функцию. Циркуляция имуществ сопровождает циркуляцию мужчин, женщин и детей, пиров, обрядов, церемоний и танцев и даже циркуляцию шуток и оскорблений. Суть везде одна и та же. Если дают вещи и возмещают их, то это потому, что друг другу дают и возмещают «уважение» — мы говорим также «знаки внимания». Но дело также и в том, что, одаривая, отдают себя, а отдают себя потому, что именно себя, вместе со своим имуществом, «должны» другим.

Первое заключение

Итак, среди четырех значительных групп народов мы вначале обнаружили в двух или трех группах потлач, затем выявили главную причину и стандартную форму самого потлача и, наконец, обнаружили за ним и во всех этих группах архаическую форму обмена, форму подносимых и получаемых в ответ даров. Более того, мы идентифицировали циркуляцию вещей в этих обществах с циркуляцией прав и личностей. Мы могли бы на этом и остановиться. Масштаб, распространенность, важность этих явлений позволяют нам полностью представить себе порядок, который типичен, вероятно, для очень значительной части человечества в течение весьма длительной переходной фазы, который сохраняется еще и у других народов, помимо тех, что мы сейчас описали. Они позволяют нам понять, что этот принцип обмена-дара, вероятноу присущ обществам, которые вышли из стадии «совокупной, тотальной поставки» (от клана к клану и от семьи к семье), но еще не пришли к чисто индивидуальному договору, к рынку, где обращаются

основных титулов — это «Полас». См. выше, с. 212, примсч. 307; его генеало гию см.: Kwa. Т. 3. Р. 43. Главный вождь хсйлтсуков находится в связи с ду хом Коминоки , «Богатой», и носит имя «Делающего богатство» (там же, с. 427, 424). Принцы кактсеноку имеют «летние имена», т. с. имена кланов, указывающие исключительно па «собственность». Это имена на иак («соб ственность», овладение): «владение телом», «большая собственность», «име ющий собственность», «место собственности». Kwa. Т. 3. Р. 191; ср. с. 187, 1.14. Другое племя квакиютлей, накоатоки, присваивает своему вождю титул «Максва» и «Иакслем» — «потлач», «собственность»; это имя фигурирует в мифе о «Каменном теле» (ср. Каменные ребра, сыновья Госпожи Судьбы у хайда). Дух говорит ему: «Твое имя будет “Собственность”, Иакслем .» Kwa. Т. 3. Р. 215, 1.39.

Точно так же у хайда вождь носит имя «Тот, которого нельзя купить» (медная пластина, которую соперник не может купить). Swanton. Haida, р. 294. XVI, I. Тот же вождь носит также титул «Все смешанные», т. е. «собра ние на потлаче» (там же, № 4). Ср. выше титулы «Собственности в доме».

деньги, к продаже в собственном смысле и особенно - к понятию цены , определяемой во взвешиваемой и пробируемой монете.

Все предыдущие факты были собраны в той области, которую именуют этнографией. По преимуществу они относятся к тихоокеанским обществам [767]. Такого рода факты обычно используются в качестве курьезов или в крайнем случае для сравнения, чтобы измерить, насколько наши общества далеки или близки от тех институтов, которые называют «первобытными».

Однако они имеют общую социологическую ценность, поскольку позволяют нам понять момент социальной эволюции. Более того, они также имеют значение для социальной истории. Институты этого типа реально обеспечили переход к нашим собственным правовым и экономическим формам. Они могут способствовать историческому объяснению наших собственных обществ. Мораль и практика повседневного обмена в обществах, непосредственно предшествующих нашим, сохраняют еще более или менее важные следы всех тех принципов, которые мы только что проанализировали. Мы рассчитываем посредством фактов доказать, что наши правовые и экономические системы выделились из институтов, подобных описанным [768].

Мы живем в обществах, которые резко различают (и эта оппозиция сейчас критикуется самими юристами) вещное и личное (обязательственное) право, личности и вещи. Это разделение носит основополагающий характер: оно составляет условие существования одной из частей нашей системы собственности, отчуждения и обмена. Но оно отсутствует в праве, которое мы только что исследовали. Точно так же наши цивилизации, начиная с семитской, греческой и римской, проводят резкое различие между долгом и небезвозмездной поставкой, с одной стороны, и даром — с другой. Но не являются ли эти различия достаточно поздними в правовых системах великих цивилизаций? Не прошли ли эти цивилизации через более раннюю фазу, на которой у них отсутствовало это холодное и расчетливое сознание? Не практиковали ли они те же самые обычаи обмениваемого дара, где сливаются личности и вещи? Анализ некоторых черт индоевропейских правовых систем позволит нам показать, что сами они в полной мере прошли через это превращение. В Риме мы обнаружим пережитки этого. В Индии и Германии мы увидим сами эти правовые системы, функционировавшие в полную силу еще в относительно недавнюю эпоху.