Агата Кристи - Врата судьбы. Занавес. Забытое убийство. Рассказы

— Не обязательно. Я должен получить еще сведения о переписи населения, свидетельства о смерти и массу чего еще.

— Ну что ж, — сказала Таппенс, — для начала неплохо.

— А тем временем можно просмотреть подшивки старых газет в редакциях.

— Рассчитываешь найти отчеты об убийствах и судебных сессиях?

— Не только. Любые происшествия, скандалы, таинственные случаи, так или иначе связанные со здешними местами. Можно разыскать каких-нибудь старых знакомых и задать им несколько вопросов. Помнишь, как мы занимались частным сыском в Лондоне? Думаю, кое-кто и сегодня мог бы снабдить нас информацией или посоветовать, к кому обратиться. В таких делах знакомства и связи многое значат.

— Да уж, — согласилась Таппенс, — это я помню.

— И, хотя у нас разные методы, — продолжал Томми, — это вовсе не значит, что твои методы хуже. Никогда не забуду, как вошел в этот пансионат или как он там еще назывался, — «Сан-Суси», — и тут же наткнулся на свою жену. Сидит себе, вяжет шарфик и называет себя миссис Бленкенсоп… [50] Речь идет о событиях, описанных в романе Кристи «Икс или Игрек».

— Это ты все время кого-то нанимаешь, — съязвила Таппенс. — Я предпочитаю работать самостоятельно.

— Работать! Ты просто залезла в платяной шкаф и подслушала весь разговор. А, узнав, куда меня посылают, ухитрилась добраться туда первой. Это же надо — подслушивать! Фи! Очень красиво…

— Зато эффективно, — усмехнулась Таппенс.

— Еще бы, — согласился Томми. — Тебе все удавалось само собой. У тебя просто нюх на такие вещи.

— Когда-нибудь мы все прознаем и об этом деле. Жаль, что это было так давно. Знаешь, Томми, я просто уверена: где-то здесь, совсем рядом спрятано что-то очень важное, связанное с этим домом и его обитателями. И мне теперь абсолютно ясно, что следует предпринять.

— И что же?

— Вспомнить, что утро вечера мудренее, — лукаво усмехнулась Таппенс. — Уже без четверти одиннадцать, и я страшно хочу спать. Я устала, вся перемазалась, пока возилась с этими игрушками и… кстати, ты знаешь, что наша оранжерея называется «кей-кей»?

— Кей-кей? Занятно. А как это пишется? Две «к»?

— Кажется, нет. Скорее, к-е-й.

— Потому, что так более таинственно?

— Потому что так больше похоже на что-то японское, — заявила Таппенс.

— Разве? Не вижу ни малейшего сходства. Больше напоминает название какого-нибудь африканского лакомства.

— Ладно. Пойду помоюсь, соскребу с себя паутину — и баиньки, — заявила Таппенс.

— Только не забывай, — вставил Томми, — что утро вечера мудренее!

— На этот счет можешь не волноваться.

— Если бы! Уж если ты что-то затеяла, ждать можно чего угодно.

— Зато ты у нас очень предсказуемый! — парировала Таппенс. — Что поделать, Господь испытывает нас! Кто нам это все время повторял? Не помнишь?

— Какая разница. Иди смывай с себя пыль веков. Кстати, Айзек — хороший садовник?

— Послушать его, так очень, — ответила Таппенс. — Впрочем, это всегда можно проверить…

— Жаль только, в садоводстве мы ничего не смыслим. Вот тебе, кстати, еще одна проблема.

— Вот уж и впрямь: утро вечера мудренее, — произнесла Таппенс, отхлебнув кофе и придвигая к себе яичницу с жареными почками. — Насколько приятнее завтракать, чем ломать голову над проблемами! Интересно, какие новости привезет сегодня Томми из Лондона?

Она принялась за яичницу.

— Чудный завтрак! — думала она. — Совсем другое дело!

Обычно по утрам она ограничивалась чашкой кофе, апельсиновым соком или грейпфрутом. Хотя подобный завтрак весьма способствовал сохранению фигуры, удовольствия он доставлял мало. Сегодня Таппенс решила расслабиться.

— Скорее всего, — размышляла она. — Паркинсоны только так и завтракали. Яичница или яйца-пашот [51] Яйцо-пашот — вареное яйцо в мешочек, порезанное кольцами, с тертым сыром и топленым маслом, с гренками. с беконом и еще… — ее память обратилась к старинным романам, — холодная куропатка. Звучит восхитительно! Разумеется, это для взрослых. Детям, скорее всего, были ножки и крылышки. Их можно обгладывать!

Она задумчиво дожевывала последний кусочек почки, когда из-за двери доносились очень странные звуки.

— Надо же, — сказала Таппенс. — Если бы не фальшивили, я решила бы, что музицируют…

Она взяла гренок и снова задумалась. Когда она подняла голову, перед ней стоял Альберт.

— Что происходит, Альберт? Только не говори мне, что наши рабочие во время перекура решили помузицировать на фортепиано.

— Пришел джентльмен чинить инструмент, — сообщил Альберт.

— Что делать?

— Точнее, настраивать. Вы же сами просили найти настройщика.

— Боже мой, — проговорила Таппенс, — и он уже здесь? Прямо не верится.

На лице Альберта появилась улыбка, означающая, что он прекрасно отдает себе отчет в том, насколько он незаменим и расторопен.

— Говорит, оно совсем расстроенное, — заметил он.

— Неудивительно, — сказала Таппенс.

Она допила кофе и направилась в гостиную. Над роялем, по пояс погрузившись в его внутренности, колдовал какой-то молодой человек.

— Доброе утро, мэм, — обратился он к Таппенс.

— Доброе утро, — ответила Таппенс. — Я очень благодарна, что вы нашли для нас время!

— Его давно пора настроить.

— Знаю, — кивнула Таппенс. — Они всегда расстраиваются от переездов. Впрочем, им и без того давно не занимались.

— Чувствуется, — сказал молодой человек.

Он взял несколько тройных аккордов — два веселых, мажорных, и два печальных, ля минор.

— Прекрасный инструмент, мэм.

— Конечно, — не без гордости подтвердила Таппенс. — Как-никак «Эрард»! [52] «Эрард» — знаменитая фирма, специализирующаяся на изготовлении роялей, пианино, клавикордов. Все инструменты строго черного цвета, консервативного дизайна.

— Сейчас такой уже не достать.

— Он много чего повидал, — с нежностью казала Таппенс. — Как-то даже попал под бомбежку в Лондоне. Бомба упала прямо на наш двор. К счастью, нас тогда не было, да я дом пострадал не сильно.

— Настоящая вещь. Одно удовольствие с ним работать.

Приятная беседа текла дальше. Молодой человек сыграл начало прелюдии Шопена, потом исполнил вариацию на тему «Голубого Дуная» [53] Имеется в виду вальс «У прекрасного голубого Дуная» Иоганна Штрауса-младшего (1825–1899). и, наконец, объявил, что рояль настроен.

— Но лучше за ним приглядывать, — напоследок заметил он. — Если не возражаете, я загляну через денек-другой. Бывает, знаете, инструменты — как бы это сказать — немного сдают после того, как их настроишь.

Распознав друг в друге родственные души, они немного поговорили о музыке вообще и о фортепианных произведениях в частности.