Штефан Хаузнер - Даже если это будет стоить мне жизни! Системные расстановки в случае тяжёлых заболеваний и устойчивых симптомов

Резус-конфликт:

«Я останусь, сколько мне будет позволено, потом я тоже приду!»

(пациент со СПИДом)

Пациент - мужчина возраст ом около 15 лет, который более 20 лет назад заразился ВИЧ, употребляя наркотики. По его словам, с тех пор как ему был поставлен диагноз, он прикладывает все усилия, чтобы вести сознательный и здоровый образ жизни. Болыпую часть времени он не испытывает проблем со здоровьем, но иногда у него случаются затяжные приступы болезни, во время которых он все больше замечает, насколько ограничены его жизненные и защитные силы. На данный момент он уже около трех месяцев страдает хронической инфекцией дыхательных путей, которая до крайности его ослабляет, так что он постоянно чувствует упадок сил и сильную усталость. По этой причине он может принимать участие в работе расстановочной группы лишь по нескольку часов в день. Выяснив картину заболевания, я прошу его поставить одного заместителя — для него самого. Заместитель стоит на подгибающихся ногах и беспокойно-ищущим взглядом смотрит на пол. Он то и дело с ужасом в глазах останавливает взгляд на определенном месте на полу, но сразу же снова возвращается к своему бесконечному поиску. В ответ на мое замечание, что заместитель кажется мне живым, который смотрит на множество мертвых, пациент говорит, что он действительно единственный живой ребенок своих родителей. После него из-за резус-конфликта родились мертвыми или умерли сразу после рождения четверо его братьев и сестер. Получив эту информацию, я прошу четырех участников группы лечь на пол в качестве заместителей для этих детей. Напряженно-растерянное прежде лицо заместителя пациента расслабляется, он встает на колени рядом со своими братьями и сестрами и в конце концов находит себе место между ними. При этом он старается лечь так, чтобы с каждым из них у него был физический контакт. Найдя такую позицию, он удовлетворенно закрывает глаза.

Пациент очень взволнован этой картиной. Он говорит: «Я всегда чувствовал себя виноватым в том, что я живу, и в какой-то мере ответственным за смерть моих братьев и сестер! Я постоянно думал о том, что если бы меня не было, мой брат мог бы жить».

Я предлагаю пациенту посмотреть на его братьев и сестер и сказать: «Я помню о вас, вы - в моем сердце». И через некоторое время: «Теперь я останусь, сколько мне будет позволено, а потом я тоже приду!»

Когда пациент произносит эти слова, его заместитель открывает' глаза, садится и оглядывается. Он замечает, что теперь он вдруг стал по-другому воспринимать своих умерших братьев и сестер. Раньше он не мог по-настоящему на них смотреть. Теперь он чувствует с ними связь и в то же время большую дистанцию по отношению к ним. Затем он встает, делает несколько шагов назад, выходя из круга мертвых, и смотрит на участников группы. Я предлагаю пациенту еще раз посмотреть на братьев и сестер и повторить: «Теперь я останусь, сколько мне будет позволено, а потом я тоже приду!»

Несмотря на то что пациенту удается произнести эту фразу с хорошей энергией, его заместитель выглядит пока не совсем свободным, а расставленная картина — неполной. Поэтому я прошу пациента поставить еще заместителей для его родителей. Заместительнице матери слишком больно смотреть на умерших детей. Только когда заместитель отца обнимает ее за плечи, у нее появляются силы, чтобы на них посмотреть. Со слезами на глазах она медленно опускается на колени, гладит их по головам и садится рядом с ними. Пациент растроганно следит за болезненным процессом примирения у матери. В заключение я предлагаю ему сказать: «Дорогая мама, я уважаю то, что ты несешь, и теперь я оставляю это тебе». Когда пациент произносит эти слова, у его заместителя вдруг появляется краска на лице, он испытывает облегчение и еще на несколько шагов отходит от своих родителей и умерших братьев и сестер. Пациент с облегчением соглашается, и мы заканчиваем расстановку.

В такой или похожей ситуации, перед лицом смерти или тяжелой судьбы членов семьи, человеку нелегко принять свою жизнь и свое счастье. Поэтому иногда мы обнаруживаем, что некоторые пациенты находят тайное счастье в своем несчастье и неудачах или в боли и страданиях, которые причиняет им болезнь. Порой это проявляется в легкой улыбке или необычно небрежном тоне, когда они рассказывают о своих недугах.

На поверхностном уровне искупление дает ощущение облегчения, но к чему оно на самом деле приводит? Кому служит такая форма компенсации? Тому, кто заплатил или страдает, искупление, совершаемое виновником или тем, кто в чем-то выиграл, облегчения не приносит.

Благотворным и освободительным является уважительное признание произошедшего, то есть признание вины, там, где она есть, сочувственный взгляд на пострадавших или умерших и скорбь по ним.

О потребности восстанавливать равновесие в судьбе свидетельствует и чувство вины, которое испытывают оставшиеся в

живых (на войне, во время стихийных бедствий или несчастных случаев), поскольку они выжили, а многие другие погибли, или потому что они считают, что недостаточно сделали для того, чтобы спасти других.

В психосоматической медицине достаточно хорошо известны душевные и психосоматические последствия так называемого «синдрома выжившего»» («синдрома концлагеря»), такие как депрессии, страхи, нарушения концентрации и памяти, хронические головные боли, бессонница и т.д.

В меньшей степени осознается трансгенерационная связь судеб в контексте хронических заболеваний и симптомов у детей и внуков, которая возникает, если родители, бабушки или дедушки вытесняют и пытаются забыть травматичные события и погибших или пострадавших при этом людей, что приводит к их исключению.

Погибшие товарищи:

«Дорогой папа, теперь я вижу, что ты несешь!»

(нейродермит у детей)

Запрос участницы расстановочной группы касается ее дочерей 16, 14 и 11 лет. Все трое с раннего детства страдают тяжелым нейродермитом. Разумеется, это заставляет предположить конституциональную предрасположенность. Невосприимчивость заболевания к лечению приводит клиентку в расстановочную группу для больных.

В истории семьи клиентки нет указаний на какие-либо особые события, поэтому мы начинаем расстановку с пяти заместителей для членов ее нынешней семьи.

Заместительниц дочерей клиентка ставит далеко в стороне, как будто они не относятся к семье. Она сама удивлена расставленным ею образом, но, проверив его еще раз, она находит его правильным. Примечательно, что все три заместительницы дочерей моментально начинают чувствовать кожный зуд, а одна из них даже настоящую боль. Заместители родителей стоят рядом друг с другом, они чувствуют контакт между собой, но мало связи с заместительницами дочерей. Никто из заместителей не выражает потребности как-то изменить свое положение. Матери не хватает контакта с детьми, но и рядом с мужем ей вполне комфортно.