Штефан Хаузнер - Даже если это будет стоить мне жизни! Системные расстановки в случае тяжёлых заболеваний и устойчивых симптомов

Во время работы расстановочной группы, в которой я принимала участие в качестве наблюдателя, я осознала связь, которая существует между совпадающим по времени началом моих болезней и моим страхом, что мать умрет. Я поняла, что мое желание более тесной связи с матерью и прорастание старой злости из переходного возраста было возвращением к моей детской тоске. Я снова хотела получать от матери больше, чем она могла дать. Фразы из расстановки другой пациентки, которые принесли мне утешение, звучали так: «Дорогая мама, ты для меня такая, как нужно», «Того, что ты мне дала, достаточно, остальное я сделаю теперь сама». Теперь я вижу, насколько война ее истощила и какой силы и мужества ей стоило остаться жить посреди окружавшей ее смерти.

Сделанная год назад расстановка помогла мне сказать «да» моей матери и ощутить благодарность за то, что она дала мне жизнь. Эти выходные, когда я была просто тихой участницей, помогли мне действительно согласиться с ней, такой, как она есть, и усвоить, что того, что она мне дала, достаточно.

Когда я в последний раз была у матери, я сказала ей, что для меня она - самая лучшая. Это очень ее тронуло, а я почувствовала после этого свободу.

Я до глубины души тебе благодарна. Расстановка год назад и участие в этой группе во многих отношениях целительным образом изменили мою жизнь.

От всей души,

К.

Еврейское прошлое: «Я отношусь к вам!»

(пациент с диабетом 2-го типа)

В рамках обучающей группы врач представляет мне 55-лет-него мужчину. В 25 лет он заболел диабетом. Это произошло через год после смерти его отца, который умер от «отдаленных последствий войны».

По здоровому виду пациента можно предположить, что он хорошо о себе заботится. На вопрос о его образе жизни он отвечает, что «ввиду заболевания он ведет очень осознанный образ жизни».

Я прошу его расставить заместителей для его отца, матери и него самого.

Отец и мать смотрят в разные стороны. Они не чувствуют между собой связи и не выказывают друг к другу никакого интереса. Заместитель пациента стоит между ними и чувствует себя потерянным. Поскольку в расставленном образе не видно никакого движения, я предлагаю поставить еще заместителя для его болезни.

Самую явную реакцию на появление нового заместителя демонстрирует отец. Это указывает на возможную связь заболевания пациента с событиями в семье его отца. Это еврейская семья, и отец — единственный из ее членов, кто выжил в Освенциме.

Я прошу трех участников группы предоставить себя в распоряжение в качестве заместителей родственников отца, погибших в Освенциме (это его родители и бабушка по отцу), и ввожу их в расстановку. Заместитель отца не в состоянии смотреть на своих убитых родителей, и он в смятении от них отворачивается.

Здесь я предлагаю пациенту самому занять его место в расстановке. Он осторожно взглядывает на убитых предков. Подчиняясь собственному порыву, он склоняется перед ними до земли (как он, возможно, видел в других расстановках) и в конце концов ложится перед ними на пол, на живот, лицом в пол и вытянув вперед руки ладонями вверх. Какое-то время он остается в этом положении и плачет. Когда он снова поднимает голову, я прошу его сказать: «Я - ваш сын. Я отношусь к вам. И теперь я принимаю это (жизнь) — даже по такой цене». (Здесь имеется в виду признание его еврейского происхождения и согласие с судьбой его народа. Когда в беседе перед расстановкой он говорил о своих еврейских корнях, мне стало ясно, что такое согласие является для него серьезным вызовом).

Еще какое-то время он остается лежать, затем встает, обнимает сначала свою бабушку, потом деда и наконец прабабушку.

Многим потомкам выживших бывает трудно в полной мере принять свою жизнь, и они ограничивают себя, поскольку в силу бессознательной лояльности с жертвами чувствуют себя виноватыми, если у них все хорошо.

Через год я встречаю этого мужчину снова. Он рассказывает, что после расстановки ситуация с сахаром в крови становилась все лучше и лучше. Примерно через полгода врач перевел его с инъекций инсулина на таблетки, дозу которых он с тех пор тоже постепенно уменьшал, так что в настоящее время он обходится минимальной.

В расстановках постоянно обнаруживается, что больные диабетом не могут или не имеют права брать у родителей. В данном примере принятие через родителей тоже было прервано на протяжении поколений. Многим пациентам, больным диабетом второго типа, расстановки помогают лучше справляться с болезнью и даже приводят к ее ослаблению.

В расстановочной работе с пациентами еврейского происхождения важной темой постоянно становится признание их принадлежности к еврейству как роковому сообществу — в том числе и в тех случаях, когда сами пациенты не придают большого значения своему еврейскому происхождению. Перед лицом множества погибших глубокое согласие и идентификация с еврейской идентичностью внушает страх и может приводить к бессознательному отступничеству и исключению.

Я помню эту динамику в расстановке одной семьи, где восьмилетний сын страдал воспалением головного мозга, развившимся как осложнение после кори. Имел ли этот аспект значение для уменьшения симптоматики, неясно, да и, по сути, неважно.

Вне зависимости от того, что именно помогло, очень трогательно звучит рассказ отца, присланный мне через четыре года после расстановки:

Дорогой Штефан!

Как ты помнишь, весной 2004 года мы с женой и с нашим восьмилетним тогда сыном были у тебя на расстановочной группе. Мы были в полном отчаянии, так как все врачи, у которых мы побывали, не давали нам уже никакой надежды. На Пасху в Венской детской больнице имени Святой Анны сыну был поставлен диагноз «подострый склерозирующий панэнцефалит» (ПСП), который подтвердили и в других больницах.

Сначала Сами стал периодически подергиваться, а его личность начала странным образом меняться. Когда мы были у тебя в группе, Сами практически уже не мог стоять, а через несколько недель он оказался полностью прикован к инвалидной коляске, и его приходилось пристегивать. К счастью, в течение болезни произошел перелом.

Сейчас Сами скоро исполнится 12 лет. Он снова может кататься на лыжах и на велосипеде, он ходит в пятый класс и каждый день ездит на метро в школу. Кто знает, что было, тот не может поверить в то, что произошло.

Сами по-прежнему каждые шесть часов получает противовирусный препарат (изопринозин - делиммун), который практически не дает побочных эффектов.

Как бы там ни было, мы не знаем, что способствовало такому перелому. Если учитывать прогнозы, которые даются при ПСГ1 в медицинской литературе, то можно говорить только о чуде. И мы каждый день молимся, чтобы все так и осталось.