Штефан Хаузнер - Даже если это будет стоить мне жизни! Системные расстановки в случае тяжёлых заболеваний и устойчивых симптомов

Таким образом, расстановка не дает указаний на такие постоянно наблюдаемые при нейродермите семейные динамики,

как супружеский конфликт между родителями, в который вовлечены дети, или идентификация дочерей с прежними партнерами родителей.

Отталкиваясь от расстановки, проведенной Бертом Хеллингером в городе Гларус в Швейцарии, где страдающий сильным нейродермитом пациент вспомнил о своей погибшей во время пожара бабушке, я спрашиваю клиентку, не погиб ли в огне кто-нибудь из членов ее семьи. Ей ничего такого не известно.

Продвинуться дальше нам позволяет случайное участие в семинаре знакомого клиентки из ее родной деревни. К моему удивлению, он очень взволнованно реагирует на вопрос о пожаре в ее семье и просит разрешения кое-что рассказать. Клиентка согласна, и он сообщает, что вместе с ее отцом играет в духовом оркестре, и каждый раз, когда они начинают играть определенный марш, ее отец начинает плакать, иногда ему даже приходится прекращать игру. Тема марша — погибшие в огне товарищи. Женщина подтверждает, что отец был на войне в России, но он ничего об этом не рассказывает. После этого указания я прошу клиентку поставить заместителя для ее отца. Заместительницы трех дочерей сразу же чувствуют тягу к деду и встают рядом с ним. Здесь им становится значительно лучше, деду тоже приятно быть рядом с внучками. Тогда я прошу трех участников группы лечь на пол в качестве его погибших боевых товарищей. Ему невыносимо смотреть на мертвых товарищей, и он отворачивается. Вместо него на мертвых, как зачарованные, смотрят заместительницы дочерей и чувствуют тягу к этим мужчинам. Когда они собираются поддаться этому импульсу, я вмешиваюсь, беру заместителя деда за руку и ставлю его между внучками и товарищами. Он долго смотрит на товарищей и, плача, встает рядом с ними на колени. Он гладит каждого из них по лицу, закрывает им глаза и в конце концов ложится рядом с ними. Теперь заместительницы дочерей чувствуют легкость и свободу и в первый раз за все это время могут повернуться к родителям. Когда клиентка это видит, у нее на глазах появляются слезы, и она говорит: «Я всегда чувствовала, что между мной и детьми что-то стоит, но я бы никогда не подумала, что это может быть связано с моим отцом». Я предлагаю ей посмотреть заместителю отца в глаза и сказать: «Дорогой папа, теперь я вижу, что ты несешь, и я уважаю это. Пожалуйста, смотри приветливо на меня, моего мужа и наших детей».

Услышав голос дочери, заместитель отца открывает глаза и встает на ноги. Я предлагаю ему сказать: «Мое дорогое дитя, это мое, и я несу это».

После расстановки заместительница старшей дочери просит слова и говорит: «Когда дед прикоснулся к своим товарищам, у меня было такое ощущение, что он прикоснулся ко мне. Я ощутила это так, будто он меня погладил, и тогда моя кожа расслабилась».

Примерно через два месяца клиентка звонит мне и рассказывает, что после расстановки ее отцу становилось все хуже. Однажды вечером, когда вся семья и друзья были в сборе, он не смог больше сдерживаться, неожиданно заплакал и начал рассказывать о войне. В России, во время отступления, они были окружены в одной деревне. Он и трое его товарищей оторвались от своего отряда, поэтому им удалось бежать, а все остальные погибли в бою. С безопасного расстояния он видел, как вся деревня была охвачена огнем.

Лагерный врач:

«Я буду уважать твое страдание тем, что буду внимательна к себе!»

(пациентка с мигренью)

В рамках обучающей программы меня просит поработать с ней одна врач-гомеопат. Еще ребенком она страдала от сильных головных болей, вызванных перенесенным в раннем детстве менингитом. Ни одно из испробованных ею до сих пор средств не приносило облегчения. Пациентка — единственный ребенок в семье. Когда ей было шесть лет, ее родители расстались. Мы начинаем работу с расстановки ее родительской семьи. Пациентка выбирает заместителей для себя, своих матери и отца и ставит их по отношению друг к другу.

Самую сильную реакцию демонстрирует заместительница матери. У нее по всему телу бегают мурашки. Она ощущает свинцовую тяжесть, страх и ужас. Я прошу пациентку поставить заместителя для ее симптоматики. Она выбирает на эту роль женщину и ставит ее за спиной у своей заместительницы. Заместительница симптоматики говорит, что чувствует себя хорошо, что здесь она на своем месте, и кладет руки на плечи заместительницы пациентки. Заместительница матери снова сильнее всех реагирует на новый персонаж. Ей становится все хуже. Она тяжело дышит, и ей все труднее стоять на ногах. Я спрашиваю пациентку об истории ее семьи.

Ее мать родилась в 1929 году в еврейской семье в Праге. Она была вторым по старшинству ребенком. После «зачистки» гетто семья (отец, мать и две дочери) была депортирована в лагерь.

По неточным данным пациентки, при помощи какой-то чешской организации они смогли бежать из лагеря на Украину. Там, в лесах, в том числе с помощью русских партизан, семье удалось выжить.

Это была вся информация, которую смогла дать пациентка.

Я прошу ее поставить заместителей для родителей ее матери, а затем заместителя для тех людей, которые помогли семье матери выжить. Это до глубины души трогает заместителей родителей матери, но главное — заместительнице матери становится намного лучше. Все члены семьи с благодарностью смотрят на тех, с чьей помощью они выжили. Только на заместительницу симптоматики это не производит никакого впечатления.

Сама пациентка очень тронута тем, что видит в расстановке, и ей требуется время, чтобы вобрать это в себя. Но поскольку для заместительницы симптоматики ничего пока не изменилось, я высказываю свои соображения: «Мне кажется, тут не хватает еще чего-то важного. Честно говоря, я не представляю себе, как можно было бежать из лагеря без помощи немцев!» Пациентка задумчиво смотрит на меня, потом ее лицо вдруг проясняется, и она говорит: «Правда! В лагере была одна женщина, врач, которая им скорее всего помогла». Она однажды слышала об этом от своей тети, старшей сестры матери. Много лет после войны та пыталась связаться с этой женщиной, чтобы ее поблагодарить, и при этом узнала, что бегство ее семьи было обнаружено и в наказание за содействие врач была подвергнута жестоким пыткам. Ей чудом удалось выжить, но потом она всю жизнь страдала от тяжелых последствий перенесенных истязаний.

Я прошу пациентку поставить заместительницу для этой женщины. Она выбирает одну из участниц группы, долго смотрит ей в глаза, начинает плакать и отводит ее на место в расстановке. Заместительница лагерного врача чувствует сильные боли в голове и затылке, огромную тяжесть в ногах и боль во всем теле. Это соответствует ощущениям заместительницы матери. Пациентка очень взволнована происходящим, и я