Бина Венкатараман - Оптимизм, который убивает. Большое исследование человеческой опрометчивости

Уэстон Адамс услышал о Green Diamond и сразу понял, что это не лучшая идея. Тридцатичетырехлетний республиканец, чья семья жила в бассейне реки Конгари на протяжении девяти поколений, вырос здесь вместе с братом. Они охотились на уток, плачущих горлиц и диких индеек в болотах недалеко от того места, где предполагалась застройка. Адамс все еще владел частью бывшей плантации его семьи возле реки, которую он и его жена позже превратили в место проведения свадеб.

Адамс отлично вживается в образ южного джентльмена с его широкой, забавной походкой и блеском в глазах. Спустя годы после споров о Green Diamond мы встретились в подвальной столовой клуба Palmetto – эксклюзивного охотничьего заповедника консервативной элиты Колумбии, где седовласые, смуглые мужчины в темных пиджаках радостно жали друг другу руки. Уэстон Адамс был адвокатом и зарабатывал тем, что представлял интересы застройщиков. Но для него и его брата Роберта, возглавляющего кампанию республиканской партии, Green Diamond стал оскорблением природного наследия Южной Каролины. На лице Уэстона появлялся мечтательный взгляд, когда он сравнил низменности вдоль Конгари с любимыми местами Гекльберри Финна и вспоминал приключения своей юности на болоте. Он чувствовал, что земля вдоль реки должна оставаться сельхозугодьями и лесными массивами, а не пристанищем для бизнес-парка с полем для гольфа и магазинов. И уж точно не Миртл-Бич должен задавать стиль этому месту. Ностальгия заставила его задуматься о будущем.

Пока Кит Смит и государственные служащие округа собирали больше данных, братья Адамс заручились финансовой поддержкой Харриотт Хэмптон Фаузетте – филантропа и дочери редактора газеты, который в 1950-х годах провел кампанию по созданию Национального парка Конгари. Вместе с еще одним республиканским гуру по связям с общественностью братья присоединились к борьбе против застройки. Они проводили пресс-конференции каждые несколько недель, чтобы противостоять медиакампании девелоперов, и посылали местным жителям письма по электронной почте в ответ на брошюры, разосланные Columbia Venture. Слоганы вроде «Глупые, это же пойма!» и «Ваша зелень, их бриллиант» [88]стали кричалками растущей оппозиции, объединившей экологов из университетского городка Колумбии вместе с республиканскими охотниками и богатыми землевладельцами.

Смит была демократом. С самого начала она вела борьбу в одиночку, но теперь почувствовала, будто братья Адамс и их коалиция спустились с небес. Наконец, у Кит появились влиятельные и активные сторонники, которые поддержали ее опасения. Последовавшая вскоре массивная пиар-кампания помогла ей заручиться достаточной поддержкой в совете, чтобы сохранить постановление округа о ливневых стоках 1994 года, строго запрещающее застройку в паводочном русле, без исключения для Green Diamond. Битва продолжалась годами из-за призывов Columbia Venture к FEMA изменить карты наводнений в округе Ричленд.

После пяти лет попыток Columbia Venture так и не удалось изменить карту или получить исключительные права, которые позволили бы им создать Green Diamond в задуманном грандиозном масштабе. И вот, в 2004 году компания подала в суд на Ричленд на 42 миллиона долларов. Ее адвокаты утверждали, что округ лишил компанию экономической ценности их земли, нарушив тем самым положение об изъятии Пятой поправки.

В конце 1960-х владельцы Центрального вокзала Нью-Йорка мечтали о величии. Восьмиэтажный железнодорожный вокзал в стиле французского боз-ара [89], открытый в 1913 году, уже был чудом. Здание из гранита элегантно простирается вдоль 42-й улицы, а его фасад украшают 4-метровые часы из стекла Тиффани, окруженные скульптурами Минервы и Геркулеса. Потолок главного зала покрыт ночным звездным небом, а его мраморный пол и широкие каменные арки напоминают дворец из Старого Света. Сегодня Центральный вокзал непокорно растягивается среди каньонов из небоскребов в центре Манхэттена.

Но для компании, которая владела вокзалом в 1960-х, свободное воздушное пространство над станцией буквально светилось знаками доллара. В 1968 году компания заключила договор аренды с застройщиком на возведение над зданием пятидесятиэтажной офисной башни. По одному из проектов южный фасад, выходящий на юг Парк-авеню, предполагалось снести вместе с частью самого исторического вокзала.

К тому времени Нью-Йорк только что потерял другое архитектурное сокровище – здание Пенсильванского вокзала на Седьмой авеню. Его владелец также увидел возможность продать права на воздух над станцией, и в 1963 году снос уже начался. Первоначальное здание – также представитель боз-ара с розовыми гранитными стенами, захватывающей внешней колоннадой и главным залом по мотивам терм Каракаллы – заменили Мэдисон-сквер-гарден и лощеной офисной башней. Железнодорожные пути и билетные кассы перенесли в подземный лабиринт запутанных коридоров с низкими потолками. Бывший профессор Йельского университета Винсент Скалли описал эту трансформацию так: «Ты приехал в город как бог… А теперь удираешь как крыса».

После сноса вокзала нью-йоркские активисты продвинули и приняли первый в городе закон о защите исторических памятников, а мэр Роберт Вагнер создал Комиссию по охране памятников архитектуры. Для компании, которая намеревалась перестроить Центральный вокзал, это стало помехой. Прежде чем она успела осуществить свои планы, Комиссия по охране памятников архитектуры присвоила зданию статус исторической достопримечательности, а городские кварталы, в которых он находится, признали исторически ценной территорией. Городское законодательство требовало специального разрешения на видоизменение исторической достопримечательности.

Комиссии понадобилось четыре дня и более восьмидесяти свидетелей, чтобы рассмотреть предложение о строительстве небоскреба над Центральным вокзалом. В конце концов, она решила, что это испортит историческую ценность и внешний вид вокзала. Компания подала в суд на город за потерянную экономическую ценность: она прогнозировала прибыль в размере одного миллиона долларов в год от аренды во время строительства и трех миллионов в год – по его окончанию. Расходы города на компенсацию компании были бы ошеломляющими.

Вскоре Верховный суд США рассмотрел дело, в котором адвокаты компании ссылались на поправку об изъятии, чтобы доказать, что закон об исторической ценности должен обеспечивать собственникам компенсацию. В 1978 году шестью голосами против трех суд вынес решение в пользу Нью-Йорка и установил новые критерии для определения, является ли местное регулирование в действительности изъятием. Суд установил, что при рассмотрении дел об изъятии нужно учитывать, мог ли владелец недвижимости иметь «разумные ожидания» заработать столько, сколько он заявлял. Обращали внимание и на то, были ли другие потенциальные виды коммерческого использования собственности и защищала ли государственная политика общественные интересы. В обосновании своего решения судья Уильям Бреннан написал о важности защиты сообществами общественного блага для людей настоящего и будущего: