Юлий Медведев - Безмолвный фронт

Когда полезная оса — паразит вонзает в гусеницу свой острый яйцеклад, рано говорить, что песенка гусеницы спета. Организм многих насекомых — хозяев приспособился к таким «подсадкам» и не дает паразиту жить за свой счет. Выделяется вещество, обволакивающее яйца осы, оно оказывается как в консервной банке и погибает. Есть гусеницы, 90 процентов которых устойчивы против паразитов. Без лекарств, а сам организм своими, благоприобретенными силами душит врага, от которого ни убежать, ни спрятаться, потому что он внутри. Хозяин «привыкает» к паразиту. Увы! И биологическая война пестует устойчивых. Это не мешает иметь в виду яростным противникам ядохимикатов, теряющим подчас чувство реальности в своей «священной» войне.

Энтобактерин в данном случае поддерживает престиж биометода.

Полезные насекомые — паразиты переносят споры бациллы на своем яйцекладе и вместе с яйцом вводят их в тело вредителя. Тут уж ему ничего не поможет. Бациллы срывают иммунитет. Организм вредителя отказывается бороться на два фронта и капитулирует.

Совсем недавно сделано еще одно чрезвычайно интересное наблюдение. Под влиянием энтобактерина происходит перестройка среди собственных микроорганизмов в кишечнике насекомого. Обычно они обслуживают своего хозяина, помогая переваривать пищу. Для того, собственно, и существует микрофлора в кишечниках. Когда же гусеница проглатывает энтобактерин, микрофлора активизируется и предает своего хозяина, из полезных кишечные микроорганизмы превращаются во вредных, или, говоря языком специалистов, происходит переход их из симбиотического состояния в патогенное.

Вот каковы недавно открытые особенности нового бактериального препарата.

В огородах энтобактерин оставляет сравнительно безнаказанными совок. Зато их успешно истребляет другой видный представитель биометода — трихограмма.

Энтобактерин добивает насекомых, каким — то образом спасающихся от паразитов или ядохимикатов.

Эту же работу выполняет и другой биологический отечественный препарат боверин, созданный киевским биологом А. Теленгой. У него долго ничего не получалось. Боверин погибал, не принося никакой пользы. Ни на одном насекомом этот гриб не добивался победы. Энтузиаст биометода Теленга тяжело переживал неудачу. И выйти из тупика ему удалось только на пути разумного компромисса. Положение изменилось, когда перед микробиологической обработкой сада его опрыскивали химическим препаратом очень слабой концентрации. Абсолютно или, скажем для осторожности, почти безвредная для теплокровных, доза эта вызывает у насекомых не смертельное отравление. Гриб боверина, выпускаемый вслед, приканчивает ослабевших насекомых, преимущественно — вредных.

Оба живых инсектицида не нападают на божью коровку и на пчелу, не трогают паразитических ос и других полезных насекомых. Иначе говоря, они не обостряют, а сглаживают вспышки вредителей. Причем смертельная для вредных насекомых бацилла абсолютно безвредна для теплокровных.

Все это надо знать, чтобы при первой же возможности развернуть бактериологическую войну с вредителями. Во имя собственного здоровья, здоровья детей, внуков и всего грядущего поколения.

Ученые предполагают, что еще более важное место в биологическом методе защиты растений займут вирусы. Эти паразиты разборчивее всех в выборе хозяина. И можно надеяться, что когда — нибудь против каждого вида вредных насекомых в распоряжении человека будет подобран вирус. Надо будет лишь подойти к полке, составить комбинацию вирусов, охватывающую весь «черный список» вредителей, и смесь пустить в дело. Возможно, вирусы могут формировать сообщества насекомых наилучшим для нас образом.

Некоторое представление о силе и размахе вирусных эпидемий среди насекомых — эпизоотий — дает применение вируса ядерного полиэдроза, В Калифорнии его используют против люцерновой желтушки. Вирус изготовляют, заражая гусеницу. Она превращается в мешочек, начиненный удивительно заразным живым веществом. Таким заразным, что нескольких гусениц — мешочков достаточно, чтоб убить желтушку на площади в гектар!

Но надо уметь этот вирус искусственно размножать, что не так — то просто. Нашим исследователям пока не удается.

Надо уметь хорошо диагностировать подобные заболевания насекомых: одно это может дать экономию. Вот каким образом.

— В 1959 году, — рассказывает Николай Степанович Федоринчик, — в Казахстане шоферы на хлебоуборке обнаружили загадочную пропажу пшеницы, которую они ссыпали в бурты. От одной ездки до другой куча словно таяла. Куда девалось зерно? Красть его тут никто не мог.

Оказалось, что комбайны ссыпали в кузова грузовиков, а грузовики — в бурты, на тока вместе с зерном серую зерновую совку. Гусеницы расползались во все стороны, и горы таяли.

В тот год совка съела пшеницу на площади полутора миллионов гектаров. На квадратном метре находили до 1500 штук жирных совок величиной с мизинец.

Как водится, первым делом создали комиссию. Урожай она вернуть не могла, но должна была хоть сделать выводы на будущее. Ведь и следующий урожай совка умнет, если ее не остановить.

На место поехала и от нас одна сотрудница. Сообщает: в пяти районах, где была, 70 процентов гусениц заражены гранулезом. Этого, между прочим, можно было ожидать. При большой скученности насекомых (и людей тоже) вирусные заболевания часты. Значит, на следующий год вся громадная популяция должна погибнуть.

Так мы и доложили: ничего делать не следует, совка обречена.

Химики встретили наш диагноз скептически. К сожалению, они слишком предубеждены против нас, часто до смешного. В общем, мы — свое, они — свое. Ну, запретить им готовиться к бою мы не можем. И они готовились.

А наши следующим летом привезли из Казахстана богатейший материал — новое, только что вышедшее из куколок поколение совок. Раньше на нее внимания особого не обращали, она вредила в меру. А когда вместо малопитательных сорняков ей предложили пшеницу, засеянную на бывших целинных землях, зерновка стала преуспевать и сильно размножилась. Теперь с ней приходилось считаться.

Однако через две — три недели весь привезенный материал мы выкинули, потому что гусеницы погибли: вирусное заболевание. Я сделал доклад на Ученом совете. Химики молчали.

В Казахстане же ни одной совки больше найти не удавалось. Из — за отсутствия материала на три года пришлось отложить исследования совки.

Теперь вообразите, сколько было бы выброшено ядов на поля! Сколько самолетов пришлось бы занять этим делом! И уж конечно, исчезновение совки приписали бы действию ядов, да не преминули бы еще и подсчитать экономию…

Возможно, в иных случаях так и происходит. То есть — летают самолеты, стелется ядовитый туман, а насекомые, против которых направлена вся эта мощь, и без того исчезли бы, не принеся зреда, так как несут в себе вирус.