Алексей Каплер - Киноповести

К о м и с с а р (достает бумажку, читает) . «…мы, эсеры, считаем, что наиболее правильной является тактика открытой борьбы с Советской властью…».

Матюхин о чем-то перешептывается со своими.

Котовцы напряженно наблюдают за бандитами.

Во дворе Кабанюк и Костя уговаривают коноводов.

К а б а н ю к. Идем, ребята, я вам покажу, где овса взять, — пора коней покормить.

К о н о в о д. Не, нам не приказано уходить, пускай подождут кони.

К а б а н ю к. Как хотите. Только мне вас жалко. Все гуляют, а вы тут, как прикованные черти, торчите.

К о с т ь к а. Там девчата танцуют…

К о н о в о д. Скука здесь, конечно. Люди гуляют. А уходить не приказано.

К а б а н ю к. Знаете что, станичники, я вас в такое место приведу, — спасибо скажете.

К о н о в о д. Ну…

К а б а н ю к. Знаешь куда…

Шепчет на ухо. Рожа коновода расплывается в сальной улыбке.

К о н о в о д. Врешь!

К а б а н ю к. Слово!

К о н о в о д. Вяжи коней. Пошли, ребята. Живо.

Кабанюк с Костькой переглядываются.

Сельсовет. Комиссар продолжает читать по бумажке эсеровскую речь. Бандит, с которым Матюхин шептался, встает из-за стола.

К о т о в с к и й. Куда ты…

Б а н д и т. Я сейчас.

Пытается пройти между Котовским и Николаевым.

Котовский шутя обнимает его, старается удержать. Матюхин, понимая игру, приподнимается.

В это время входит Костька.

Увидев его, Котовский вскакивает:

— Довольно ломать комедию! Я Котовский!

Выхватывает револьвер. В упор стреляет в Матюхина, и в то же мгновение Матюхин стреляет в Котовского.

Комбриг падает. Гремят выстрелы.

Тухнет свет…

Комната сельсовета. Открыто окно. На кровати лежит Котовский. На голове у него повязка, на руке повязка. Комбриг спит. Мерно поднимается богатырская грудь.

Открыта дверь в соседнюю комнату. Там телеграфный аппарат, и слышно, как шепотом диктует Николаев.

Н и к о л а е в. …Задание выполнено. Банды Матюхина полностью уничтожены. Пленных не брали. Тамбовщина свободна…

…Орлик топчется возле дома. Тихо ржет. Сначала заглядывает в окно, потом просовывает голову, дотягивается до руки комбрига, свесившейся вниз, и тычется губами в ладонь.

…В комнату входят командующий армией с адъютантом, Кабанюк и Стукалин.

К о м а н д у ю щ и й (Николаеву, тихо) . Как комбриг?

Н и к о л а е в (прикрывает дверь) . Поправляется. Он спит сейчас.

К о м а н д у ю щ и й. Ладно, потом зайдем к нему… Идемте.

Проходят в помещение, где лежат раненые.

На двух смежных кроватях — выздоравливающие. Это Костя и усатый красноармеец.

К о м а н д у ю щ и й. Здравствуйте, товарищи!

Останавливается у кровати. Весело сверкая глазами, смотрит на него раненый Костька.

Н и к о л а е в. Вот это, товарищ командарм, наш герой, так называемый Костька Пролетарский. Отличился в польской кампании. Ранен при ликвидации антоновщины.

К о м а н д у ю щ и й (берет у адъютанта и кладет на постель Костьки орден) . Поздравляю вас. Выздоравливайте скорее.

Папаша Стукалин подмигивает Костьке.

Н и к о л а е в (указывая на соседнюю койку) . Этот боец проявил себя преданным красноармейцем. Ранен в ногу.

К о м а н д у ю щ и й (берет у адъютанта и кладет у постели раненого кожаную куртку и брюки) . Вы награждаетесь кожаным костюмом. Носите и будьте примерным бойцом.

С т у к а л и н (Костьке) . Ты чего?.. Ну, в чем дело?

Тот отвернулся, молчит. Командующий останавливается.

— Что с ним?

Н и к о л а е в. Костька, говори, кто тебя обидел? А?

К о с т я (сквозь слезы) . Ему… галифе… с кожанкой… а мне бляшку…

Н и к о л а е в. Что же тебе сменять, может быть?

Костя молчит.

К о м а н д у ю щ и й (рассмеялся) . Ладно, добавим.

Кладет ему на кровать кожаный костюм.

К о с т я (просиял) . Вот спасибо, товарищ командующий! Вот удружили… вот это да… вот это спасибо, так спасибо!

К сельсовету несется всадник. Он орет во все горло одно только слово.

— Сын! Сын! Сын!

Котовский вскакивает с кровати, лихорадочно набрасывает шинель.

Музыка.

Котовский в своих больших, неловких, загорелых руках держит голого малыша. Потом мальчика берет в руки Кабанюк, потом один за другим пять бойцов.

А Котовский стоит у кровати, смотрит на Ольгу. Ее глаза закрыты, на губах слабая улыбка. Из-под закрытых век катятся счастливые слезы.

Комбриг опускается на колени, осторожно берет руку Ольги, целует.

Акушерка подходит к Кабанюку.

— Обязательно надо кормилицу достать.

Кабанюк переглянулся с бойцами. Вместе с ними выходит. На улице все шестеро вскакивают на коней.

КОРМИЛИЦУ!

И все шестеро, взметнув пыль, исчезают в разных направлениях.

И вот они все шестеро возвращаются. Перед каждым всадником на коне сидит женщина…

Приоткрывается дверь. Кабанюк заглядывает в палату и толстым своим пальцем манит акушерку. Та выходит.

К а б а н ю к. Выбирай!

Стоят в ряд шесть грудастых баб.

Торжественный марш. По улицам Тамбова проходят котовцы. Их засыпают цветами.

ДЕМОБИЛИЗАЦИЯ.

Берег Днестра. В пешем строю стоят демобилизуемые.

…В руках у бойцов сундучки, корзины, баульчики. Некоторые уже в кепках. Сняты звезды с фуражек.

Перед ними на небольшой трибуне, опустив голову, стоит Котовский.

По другую сторону трибуны в конном строю части нового корпуса Котовского. Молодые бойцы. Юные безусые лица, новенькая блестящая форма. Новые и старые знамена развеваются над корпусом. Дембу, Николаев, Стукалин стоят перед частями — они командуют эскадронами и полками.

Тишина длится несколько мгновений. Котовский медленно поднимает голову:

— Что же вам еще сказать, мои дорогие, бессмертные орлы революции? Больно, очень больно мне расставаться с вами, да и вам — это надо прямо сказать — первое время будет трудновато: без шашки, без коня, без товарищей… Но ничего, вы найдете свое место в новой жизни. Страна оживает, работы много. Хочется на прощанье сказать вам спасибо. Вы бились за царство справедливости — за коммунизм. Тысячи и тысячи врагов вы зарубили своими клинками, и вот итог — шестьсот семьдесят два боевых ордена Красного Знамени на нашу бригаду в четыреста сабель. Вы дрались, пренебрегая смертью. Никто в мире не может похвалиться победой над нашей бригадой. Мы не знали ни одного поражения. Мы с вами голодали и холодали, смотрели по сто раз на дню в глаза смерти, но ни один котовец не дрогнул. А вот сейчас сам ваш командир Котовский стоит тут, побежденный: не хочу и я с вами расставаться, а приходится… Прощайте, герои Революции! Ваш голос был грозой для врагов Советской власти, и ваша шашка была лучшей ее защитой.

Котовский спускается с трибуны. Подходит к первому с фланга бойцу. Обнимает и целует его.

— Прощай, Кабанюк! Подходит к следующему, обнимает и целует его.