Алексей Каплер - Киноповести

Василий подходит к закрывшейся за ними двери и, напряженно вслушиваясь, ждет.

Явственно в мертвой тишине раздается глухой стон.

Не в силах больше сдерживаться, Василий садится, закрывает лицо руками.

Плачет.

В углу Надежда Константиновна. Она сидит молча, выпрямившись, бледная и суровая.

Василий смущенно вытирает слезы.

— Простите… Надежда Константиновна…

Стучат ключи телеграфных аппаратов, ползут узкие белые ленты.

Свердлов и Бобылев на прямом проводе перебирают телеграфные ленты, читают.

Со всех фронтов ежечасно, ежеминутно запрашивают о состоянии здоровья товарища Ленина. Вся великая Красная Армия, ее бойцы, командиры жили в эти дни скупыми строчками бюллетеней.

Свердлов откладывает телеграфные ленты и диктует телеграфисту:

— Передайте всем… Положение очень тяжелой… пульс плохой… Началось кровохарканье…

Тяжело опираясь на стол руками, диктует трагические слова Свердлов.

Стучат, стучат, стучат, перебивая друг друга, телеграфные аппараты…

НА ПОДЛЫЙ ВЫСТРЕЛ ВЗБЕСИВШИХСЯ КОНТРРЕВОЛЮЦИОНЕРОВ, НА РАНЕНИЕ ВОЖДЯ МИРОВОГО ПРОЛЕТАРИАТА, ГЕНИЯ РЕВОЛЮЦИИ ВЛАДИМИРА ИЛЬИЧА ЛЕНИНА СОВЕТСКИЙ НАРОД ОТВЕТИЛ НАСТУПЛЕНИЕМ НА ВСЕХ ВОЕННЫХ ФРОНТАХ. ИЗМУЧЕННЫЙ ЧЕТЫРЕХЛЕТНЕЙ ВОЙНОЙ, ГОЛОДОМ, ИНТЕРВЕНЦИЕЙ НАРОД ПОДНЯЛСЯ, ГОРЯ ВЕЛИКИМ ГНЕВОМ, И СТРАШЕН БЫЛ ЕГО ГНЕВ.

Ночь. В комнате полумрак. Неяркая лампочка освещает стол, накрытый белым.

Поблескивают хирургические инструменты.

ЛЕНИН БОРОЛСЯ СО СМЕРТЬЮ.

В комнате Надежда Константиновна, доктор, Василий. Он стоит в ногах кровати, не спуская взгляда с Ленина. Лицо Ильича мертвенно бледно, черты обострились. Тяжелая одышка колеблет грудь.

Начинается гроза.

Доносятся далекие раскаты грома.

Ильич на мгновение раскрывает глаза, затуманенные болью.

— Почему… мне не несут… сводки с фронтов? — говорит он, стараясь побороть одышку, но страшная усталость снова опускает его веки.

Пауза.

— …Не говорите Наде ничего… я сейчас встану… Отойдите, Феликс… Эдмундович… Вы видите… Надо быть осторожнее… Отойдите… Не угодно ли вам беречь себя… Они мстят…

Ильич бредит.

Доктор подходит к сестре.

— Камфару…

Близкий удар грома. Яркая молния освещает комнату.

— Нужно как можно… скорее брать Симбирск… хлеб… могут сжечь… пора встать…

Ильич затихает.

Слышно его тяжелое частое дыхание.

Начинается дождь. Он шумит все сильнее и сильнее.

Удары грома становятся глуше. Ветер колотится в окно.

Дверь приоткрывается.

Ленин прислушивается к голосам за дверью.

— Кто это? Кто там пришел?

— Лежи, лежи спокойно… — отвечает Крупская. — Там никого нет.

Ленин слушает.

— Горький пришел. Это Горький. Пустите его. Алексей Максимович… Надя, позови Горького, это его голос.

— Тебе кажется, Володя. Там никого нет. Это дождь.

Ленин пытается подняться.

— Горький… Пусть войдет.

Надежда Константиновна и Василий переглянулись.

Василий выходит.

Тихо открывается дверь.

Горький.

Он подходит к постели Ильича. Садится рядом.

— Где же Алексей Максимович? — шепчет снова в забытьи Ильич. — Почему он не идет…

— Я здесь… — тихо говорит Горький.

Но Ленин не слышит его.

— Почему… он не идет ко мне… Алексей Максимович…

— Владимир Ильич… — Незаметно утирает слезу Горький.

Но вот Ильич открывает глаза. Сознание вернулось к нему. Он видит Горького.

— Алексей Максимович… дорогой Горький… Вот вам и решение нашего спора…

Легкая тень улыбки появляется в усталых глазах Ильича.

— Нет, мы не были суровы — вот мне и досталась пуля…

Горький наклоняется к Ленину.

— К сожалению, меня пустили к вам с условием… Нам придется помолчать… — тихо басит Алексей Максимович.

В глазах Ленина мелькнул лукавый огонек.

— Быть вместе с Горьким — и вдруг молчать… Обидно!

Он протягивает свою ослабевшую руку, опускает ее на руку Горького.

Так лежит Ильич и сидит возле него Горький.

Молчат, держась за руку, два великих человека.

Шумит дождь.

В проходную комнату входит Бобылев.

— Товарищ Василий, — шепчет он. — Вас к телефону товарищ Дзержинский.

— Он разве не здесь?

— Нет, уехал в ВЧК.

Василий у телефона.

— Да, товарищ Дзержинский… Матвеева? Передал его на руки Синцову… Синцову!.. Рядом никого больше не было… Матвеев был ранен… Нет, больше ничего не сообщил… Владимир Ильич?.. Плохо. Бредил… Был у него Горький… Сейчас опять без сознания.

Дзержинский кладет трубку на рычаг.

— Ленин без сознания…

Он закрывает обеими руками лицо, сидит неподвижно.

ПОД ЯРОСТНЫМ УДАРОМ КРАСНОЙ АРМИИ БЕЖАЛИ КАЗАЧЬИ ПОЛКИ. УРАГАННЫМ НАТИСКОМ СОВЕТСКИХ ВОЙСК БЫЛА ВЗЯТА КАЗАНЬ. ВЗЯТ ГРОЗНЫЙ, ВЗЯТ УРАЛЬСК. ИЗ ВОЛЬСКА, ИЗ СИМБИРСКА, ИЗ ХВАЛЫНСКА, ИЗ ЧИСТОПОЛЯ, ИЗ БУИНСКА БЕЖАЛИ БЕЛЫЕ ПОЛКИ, ПРЕСЛЕДУЕМЫЕ И УНИЧТОЖАЕМЫЕ ОГНЕМ ВЕЛИКОЙ КРАСНОЙ АРМИИ.

Гул канонады. Рев снарядов. Разрывы. Взметаются столбы огня.

Бежит белая армия, бежит без оглядки, бросая раненых, бросая орудия и боеприпасы.

Ураганом налетает на врага красная конница.

Гремит «ура!»

Рубка.

Без оглядки летит белая армия к Дону.

Яростной лавиной несутся красные войска и опрокидывают белых казаков в Дон. Снаряды бьют по воде, усеянной людьми. Гремит «ура!».

Коридор Совнаркома.

— Товарищ Василий… — взволнованно шепчет телеграфист. — Смотрите… смотрите…

Василий быстро берет в руки телеграфную ленту. «Немедленно передайте Владимиру Ильичу…».

Рядом с Василием склонился над лентой телеграфа доктор Обух. Читают.

Дрожащей рукой Василий отрывает ленту.

Вместе с доктором они бегут в комнату Ильича.

— Владимир Ильич… — громко шепчет Василий. — Владимир Ильич…

Надежда Константиновна, сидящая у постели Ильича, приложила палец к губам, но Обух успокоительно кивает головой.

Веки Ильича дрогнули. Не открывая глаз, он тихо говорит:

— Я слушаю вас, товарищ Василий.

— Слушайте телеграмму, — громко шепчет Василий. — «Наступление наших войск увенчалось успехом…».

Он читает, торопясь, глотая слова.

— «Противник разбит наголову и отброшен… Положение прочное. Горячий привет товарищу Ленину. Наступление продолжается.

Глаза Ильича открыты. Он смотрит на Василия, затем переводит взгляд на Надежду Константиновну, на доктора.

— Еще раз… прочтите… — говорит он.

Василий еще раз читает телеграмму.

В усталых глазах Ильича появляется улыбка.

— Передайте…

Ильич говорит тихо, с трудом, ему, видимо, много хочется сказать, но произносит он только одно слово:

— Спасибо…

ТРИ РАЗА В ДЕНЬ УЗНАВАЛА СТРАНА О ЗДОРОВЬЕ ИЛЬИЧА.

В цеху толпа рабочих.

— Тише! — кричат в толпе. — Тише!