Алексей Каплер - Киноповести

— Читай.

На возвышении стоит предзавкома. Он держит в руке бюллетень.

Наступает тишина.

— «Официальный бюллетень, — громко читает предзавкома, — о состоянии здоровья председателя Совета Народных Комиссаров товарища Владимира Ильича Ленина».

— Тише! — кричит кто-то, хотя и так стоит тишина.

— «Температура тридцать восемь и две…»

По цеху прокатывается гул огорчения.

— Жар держится, — раздается чей-то голос.

— «Пульс сто двадцать, хорошего наполнения…».

— Как?.. как?

— Наполнения хорошего!

— «Дыхание двадцать четыре».

Тишина. Никто не знает, как это понять.

— «Ночь спал сравнительно спокойно…».

Гул одобрения, где-то сзади раздались отдельные хлопки.

— Спал! — проносится по рядам.

— Сон ему сил прибавит!

— Читай, читай дальше! Тише!

— «Кашля не было…».

Аплодисменты.

— «Чувствует себя бодрее…».

Бурные аплодисменты.

— Идет на поправку Ильич!

— Тише, не мешайте! Давай дальше!..

— «Глотание свободное и безболезненное!»

Громкие аплодисменты, буря восторга, крики «ура!».

— Качать Михеева!

— Качать!..

Предзавкома подхватывают десятки рук. Качают.

На ящик взбирается молодой рабочий.

— Товарищи! — кричит он. — Товарищи! Напишем Ильичу письмо!..

— Верно!

— Напишем письмо!

— Тише!

— Пиши: «Дорогой Владимир Ильич…».

— Нет, не так, — сердито говорит старый рабочий.

— Михеев пусть говорит!

— Верно, не так! Не так!

Михеев взбирается на ящик.

— «Дорогой, любимый наш Ильич…».

— Вот это верно!

— «…весь пролетариат стоит у твоей постели», — продолжает Михеев.

— Правильно, — говорит кто-то в наступившей тишине.

ИЛЬИЧ НАЧАЛ ПОПРАВЛЯТЬСЯ.

Идет по коридору доктор Обух. Навстречу ему бежит Евдокия Ивановна.

— Вышел! Подумайте! Встал и вышел из комнаты!

Доктор вместе с Евдокией Ивановной бросаются в комнату Ильича.

У пустой постели стоит растерянная сестра милосердия.

— Вы почему разрешили ему встать? — кричит ей доктор.

— Я говорила — нельзя. А он: «Ничего, ничего». Не могу же я силой держать вождя мирового пролетариата…

— Он для вас больной, а не вождь и должен вам подчиняться. Где он?

— Не знаю. Вышел в эту дверь.

Ильич в кабинете. Жадно нагнулся над грудой бумаг. Рука на перевязи.

Звонит телефон.

— Слушаю. Ничего, он поправляется, чувствует себя хорошо… Да-да, температура нормальная… Что?.. Да, конечно, лежит в постели. А кто это говорит? Ах, очень удачно, вы-то мне, батенька, и нужны… Да-да… Это Владимир Ильич говорит, представьте себе… И напрасно вы так бурно радуетесь, товарищ Поляков, я вам сейчас снова задам такую головомойку… что… Согласны на любую? Ну, так вот: объявляю вам строгий выговор с предупреждением. Вы думаете, я не знаю, что вы…

Входит доктор. Всплескивает руками.

— Я вам немного попозже позвоню… — тихо говорит Ильич в трубку и вешает ее на рычаг, смотря на доктора с видом виноватым и озорным.

— Это безобразие! — сердито говорит доктор. — В постель сейчас же! Я буду на вас жаловаться!

Ленин идет с ним из кабинета, взяв его под руку.

— Ладно, ладно, доктор, вы не ябедничайте, это нехорошая черта. Воздух Совнаркома мне очень полезен.

Вбегает Евдокия Ивановна.

— Что ж это вы, — с нарочито серьезным упреком говорит ей Ленин, — больного-то проморгали…

Евдокия Ивановна только руками всплескивает.

Комната в комиссариате.

Распахивается дверь, влетает в совершенном восторге Поляков, тот самый, которому досталось от Ильича при Горьком.

— Ура! — кричит он, разбрасывая все вокруг себя.

Один из сидящих за столом поднимает голову.

— Чего ты радуешься?

— Выговор получил!

— Странная причина для веселья.

— От кого, от кого, спроси! От Ильича, дурья голова!

Все вскакивают.

— От Ильича?

— От Ильича! — кричит Поляков, пускаясь в пляс. — Ильич здоров, товарищи! Лично выговор закатил! Строгий! С предупреждением!

Доктор подводит Ленина к постели.

— Ну, ложитесь!

— Позвольте мне посидеть в кресле, — просит Ильич… — Я чуть подремлю…

— Хорошо. Только недолго.

Ильич садится в кресло, закрывает глаза, собираясь спать.

Но доктор, видимо, не слишком верит ему.

— И ни в коем случае не читать, — строго говорит он.

— Это абсолютно исключено.

Врач подходит к постели, перебирает подушки.

— Доктор, вы напрасно ищете, — невинным голосом говорит Владимир Ильич, — у меня все книги забрали.

Из-под подушки врач извлекает большую книгу.

— А… ну, эта случайно осталась…

Врач уходит, унося книгу с собой.

Дверь закрылась. Ленин прислушивается, сует здоровую руку за спину и извлекает из-под подушек кресла еще одну книгу. Оглядывается на дверь, достает карандаш и начинает работать.

Ленин читает, время от времени делая пометки в книге.

Кабинет следователя Чрезвычайной комиссии. За столом Синцов. Перед ним арестованный Новиков.

— Садитесь.

Новиков не спеша садится.

— Фамилия?

Новиков равнодушно называет свою фамилию.

— Имя-отчество?

— Иван Григорьевич…

— Партия?

— Правый эсер, — зевнув, говорит Новиков.

— Признаете ли себя виновным в организации контрреволюционного…

— Признаю, — лениво перебивает следователя Новиков.

Поведение Новикова чем-то настораживает Синцова. Он поднимает голову от протокола, внимательно смотрит на арестованного.

— Вы ведь из Костромы?.. — говорит Новиков.

— Ярославль, — отвечает Синцов.

И сразу из следователя он превращается в сообщника, зажигает спичку, дает Новикову прикурить.

— Харитонова знаете?

— Ага… — отвечает Новиков, прикуривая.

— Ну, как он там?

— Арестован в Царицыне.

Побледнев, Синцов вскакивает:

— Харитонов арестован?..

— Тихо, ты… — грубо говорит Новиков.

— Что же делать?.. — растерянно бормочет Синцов.

— «Что делать»… — передразнивает его Новиков. — Выпей воды, баба.

— Харитонов арестован… — стонет Синцов, дрожащими руками наливая воду в стакан.

— Да перестань ты… — перебивает его Новиков. — Где Рутковский?

— Здесь…

— Что?!

Теперь пришла очередь пугаться Новикову.

— Арестован, да. Да, Иван Григорьевич… — передразнивая Новикова, говорит Синцов.

— В какой он камере? — решая что-то, спрашивает Новиков.

— В шестнадцатой.

— Один?

— Один.

— Посадишь меня к нему, понял?

— Ладно.

— Не ладно, а немедленно! — резко приказывает арестованный следователю. — Сейчас же, пока Дзержинский не приехал. Ну, давай вызывай конвоира.

Так как Синцов все еще колеблется, Новиков сам тянется к кнопке звонка.

Дверь открывается, но вместо конвоира на пороге — Дзержинский. Он холодно приказывает:

— Отправьте арестованного.