Д.Дж. Штольц - Демонология Сангомара. Преемственность

В эти два дня в Вардах с шумом отмечали день Аарда. На окна и двери вывешивали вышитые зелеными нитями полотнища из белой ткани – они символизировали обновление, очищение. Жители облачались в праздничные светлые одежды, устраивали ярмарки и гуляния. Юные девицы рвали фиалки, златовики и горицветы, плели из них венки, чтобы затем подарить их своим избранникам, выражая симпатию. Это было время признаний в любви, время создания новых семей и зарождения жизни.

Отвязав книги от корзины и отдав ее Малику, Уильям покинул гудящую площадь. Он нырнул на тихую улочку, по которой дошел до самого ее конца. Там, на окраине городка, рядом с заросшим садом, стояла хижина старухи Удды. Ее дом был построен из плоского камня и обмазан глиной, но от времени покосился: крыша просела, а створки единственного окна, заколоченного досками, как и двери, провисли. Вокруг стояли старые яблоньки, за которыми давно никто не ухаживал. А на заднем дворе был разбит небольшой травник – единственное пятно жизни вокруг дома, что получало хоть какую-то заботу и внимание от хозяйки.

Уилл постучал в просевшую дверь.

Раздалось шарканье, и через минуту дверь со скрипом отворилась. Старая Удда, с остатками седых волос на макушке, сгорбленная от прожитых лет, посмотрела на гостя.

– О-о-о, Уильям, мальчик мой, – ее беззубый рот растянулся в радостной улыбке, – Как я счастлива тебя увидеть. Заходи, заходи, я хоть посмотрю на тебя. Ишь, как возмужал!

Уилл, поздоровавшись, ответно улыбнулся. Ему пришлось наклониться, чтобы пройти в крохотную дверь. Сняв с кушака мешочек с травами, он положил их на стол. Собственно, больше особо класть было и некуда. Стол, низкая лежанка, стул и небольшой очаг – вот и все предметы быта в доме.

– Бабушка, вам бы дверь починить, а то совсем уже провисла на петлях. Давайте я к вам зайду с инструментами чуть позже, через пару дней, и поправлю все…

– Ай! Эта дверь так висит уже лет десять – и еще десять провисит. Не трать свое драгоценное время на этот пустяк! Так ты травы принес?

– Да, бабушка Удда, вот же они.

– Где?

– Да вот, – Уилл показал на стол. – Тут, как вы и говорили, черный глаз, поперчник, зимолюбка, ортил-трава. Травы разобраны по небольшим льняным мешочкам. Когда все будет готово?

– Громче говори… Ааа, поняла. В следующую полную луну. – Удда перебирала травы, подносила их к подслеповатым глазам, а после нюхала. – А это не черный глаз, а обычный трутник!

Она достала из связки одну травинку, затем с фырканьем бросила её в горящий очаг. Наконец, через время она удовлетворенно снова разложила травы по мешочкам и обратилась к гостю, который все это время терпеливо ждал.

– Как здоровье твоей матушки? Как она перенесла эту зиму?

Старуха снова украдкой посмотрела на возмужавшего Уильяма, на его открытое красивое лицо, ум на высоком челе и честные глаза. «Эх, повезет же какой-нибудь девице с таким мужем», – подумалось ей.

– Плохо, бабушка, плохо. Эту зиму перенесла очень тяжело, шла кровь из носа, по ночам просыпалась и не могла дышать. Я переживаю за нее. Боюсь, с каждым годом ей все сложнее переносить эту болезнь. Весной становится лучше, вот сейчас она практически не кашляет… И только летом и осенью обычно чувствует себя здоровой, – Уилл грустно посмотрел на лежащие на столе травы, перевел дыхание и продолжил. – Когда мне было семнадцать лет, матушка лишь чувствовала себя чуть хуже зимой да время от времени покашливала. В мои двадцать она уже встречала зиму сильным кашлем, ее то лихорадило, то знобило. Потом вы стали давать травы, и ее вроде отпустило в один год… Но вот сейчас, спустя еще три года, она стала кашлять кровью и говорит, что болит в груди, часто задыхается. Что же будет дальше, бабушка?

Удда с сочувствием посмотрела на него и погладила его по плечу, потому что выше, увы, рука у нее уже не поднималась, да и Уильям был высок.

– Мальчик мой, мы не вечны… Рано или поздно все к Ямесу уходим. Меня вот он чего-то не забирает. Все жду и жду, и так каждую зиму. А весной, как потеплеет, вроде и жить снова хочется! Твоя матушка умница, смогла вырастить двух сыновей после ужасной смерти мужа и потери дитя под сердцем. – У старухи вдруг заблестели от слез глаза, и она вытерла их грязным рукавом платья. – Уильям, ты бы лучше о своем счастье подумал! Ты молод, читать умеешь, у тебя все впереди, а прозябаешь в деревне.

– Как же вы так можете говорить?

– А вот могу! Послушай мудрую бабку!

– Малик же не справится один…

– Справится, справится. Этому лентяю удобно, что ты рядом. Еще и заботы о пропитании своей жены на тебя повесил. Ишь, устроился хорошо! А, поди, если ты сам захочешь невесту завести, так откажут!

Удда нахмурилась. Сердце у нее терзалось из-за того, что Уильям отдавал свою молодость, чтобы поддерживать больную мать и грубого брата. Да, жертвовать собой ради матери – это благородный поступок. Но ради старшего братца, этого толстого хама, который при любой возможности оскорблял его и дома, и в кругу своих знакомых? Но Удда также понимала, что наговорила лишнего, а потому, в попытке сгладить остроту своих слов, она посмотрела на опечаленного Уильяма и сказала:

– Но не слушай старую Удду, не слушай. Будем молиться, чтобы твоей матушке стало лучше… Тогда и ты сможешь заняться своей жизнью, мальчик мой!

Они попрощались. А когда провисшая дверь со скрипом закрылась за гостем, Удда тут же прильнула подслеповатым глазом к щели между ставнями и стала подглядывать. Она, наблюдая за парнем, качала головой и горько вздыхала, всхлипывая.

– Ох, Нанетта… И сама себя мучаешь, и детям покоя не даешь. Какой же долгожданной иногда бывает смерть!

А Уилл уходил от дома травницы с тяжелыми мыслями. Он догадывался о том, что старуха Удда точно знает, как протекает и что делает эта болезнь. Догадывался и о том, что жить его матушке осталось недолго, может год или два.

Чтобы отвлечься, он рассеянно перевесил связку книг на другое плечо и стал думать, кому вообще он может продать их. Да и найдется ли желающий купить? В связке лежали всего три книги, которые были ему уже неинтересны: зачитанный до дыр сборник стихов «Соловьи, том второй», «Налоги» и «История Северного графства Офурт с 100 по 200 годы».

Дома остались лежать «Сказки и легенды Севера», генеалогическое древо королевства Гаиврар «Покровители Севера» и самая сложная, но и самая притягательная для Уилла книга – «Алхимия». Эта истрепанная книжка попала в его руки благодаря случаю. Старый учитель как-то поведал, что ее привез издалека его отец, служитель Фарриа из Влесбурга, для обучения своего сына. Но алхимия сына не заинтересовала, поэтому книга так и осталась пылиться в хозяйственной пристройке, гордо называемой библиотекой. Годами она лежала там, никому не нужная, никому не интересная, потому что и прислуга, и жители, не умеющие читать, считали, что это обыкновенный молитвенник. Уже позже она попала в руки к любознательному и пытливому Уиллу.