Джулия Тард - Экзорцист. Колыбель Проклятых

Из-за сильного ветра и крепких грозовых раскатов, к этому моменту практически все монахини скрылись в дортуаре 4 4 (Фр.) – спальное помещение монахов в католическом монастыре. , и только она и ещё парочка тех, кто присматривал за скотиной, были вынуждены бегать по двору, стараясь управиться до темноты.

Холодный ветер хлыстал по лицу мелкими каплями, насквозь пропитывая ими тонкое шерстяное платье.

– Тут все? – появилась у Марии за спиной одна из взрослых монахинь. – Все семнадцать? Никого не потеряла?

– Вроде все. Мне было сложно их пересчитать в такой суматохе.

– Понятно, – отодвинула её от загороди. – Иди в дортуаре, а я пока посчитаю.

– Хорошо.

Добежав до трёхэтажного здания Мария, поспешно взлетела по лестнице вверх, проходя мимо совершенно одинаковых дверей. Пытаясь вспомнить, где находится их с Авророй келья, она будто воровка заглядывала сквозь тонкие щели в чужие комнаты.

Не та.

И эта тоже.

И следующая!

– Умоляю… Помоги мне… – послышалась из-за закрытой двери приглушенная молитва. – Пресвятая Дева, помоги мне… Спаси мою душу… Сама я не смогу… Не сумею…

И пусть Мария не могла понять, что именно происходит в келье, слышала, как сильно дрожит тонкий голос.

– Вот ты где! – окликнула её, появившаяся в коридоре Аврора, заставляя испугано встрепенуться. Промокшая от дождя, она поспешно схватила её за руку, утягивая к себе в келью. – Когда начинается гроза нам нельзя покидать свои комнаты! – зажгла свечу, запирая за ними дверь.

За толстым стеклом бушевал сухой, холодный ветер. Откуда-то издалека до них доносились тяжелые грозовые раскаты, в то время как нависшие над аббатством тучи никак не могли разразиться дождём.

Тяжелые…

Лохматые…

Свинцовые…

Они медленно заволакивали небо, не оставляя ни единого просвета, а только одну сплошную, непроглядную тьму…

– Почему?

Поёжившись то ли от страха, то ли от озноба, Аврора подошла к окну, растирая плечи:

– Шум, тьма. Очень легко заблудиться. Потеряться. Да и страшно до жути! В такие ночи, я с трудом остаюсь спокойной, а особо впечатлительные всё равно, что с ума сходят…

В тёмной келье казалось до ужаса жутко. Крохотное пламя тревожно колыхалось из стороны в сторону, будто пресмыкаясь перед оглушительными раскатами грома!

– Понятно, – поставила Мария на стол подсвечник, наблюдая за девушкой. – Расскажешь как там Рене? Я не успела к нему заглянуть.

– Ох… Рене, – расстроено вздохнула Аврора. – У него всё ещё горячка.

– А остальное? Есть что-то ещё?

– Пока нет… – переплела пальцы, прижимаясь ним дрожащими губами. – Надеюсь, Пресвятая Дева Мария убережет несчастного от этой страшной болезни…

– Не переживай, – поднялась Мария, подходя к окну. – Уж если она не убережет, то Михаэль точно справится.

– Это точно, – улыбнулась, вытирая тыльной стороны ладони мокрое лицо.

– Переодевайся быстрее, ты же промокла до нитки! – стянула с неё Мария, апостольник, просушивая одеялом волосы. – У вас тут холодно как в подвале!

– Не переживай. Всё со мной будет в порядке, – с трудом сдерживая дрожь в голосе, отряхнула она рясу.

Понятное дело, что нужно было переодеться. Даже нижняя рубашка и та была влажной, вот только она отдала своё платье Марии, а другого у неё не было.

– Стройтесь, – прошла мимо их кельи монахиня. – Пора спускаться на ужин.

– Идём! – поднялась Аврора, снова надевая на голову апостольник.

– А как же указание не выходить из кельи? – хмыкнула Мария.

– Это касается только одиноких прогулок. А на кухню мы идём все вместе.

– Как скажешь, – вышла следом за ней в тёмный коридор, вплетаясь в вереницу остальных монахинь.

– Сегодня сестры приготовили нам сегодня тушеную капусту с гусятиной. Вкуснятина непередаваемая. Обещаю, после такого ужина спать будешь как в Раю!

Горячий воздух…

Сладостный аромат фимиама…

Пламя свечи…

Лёжа спиной на мягкой постели, Мария невольно выгнулась навстречу нависшему над ней мужчине…

Мускулистое тело накрыло грудь, а длинные пальцы легли на подбородок не позволяя отвернуться. Но даже тогда Мария едва ли могла понять, чьё лицо перед собой видит…

Знакомые черты то и дело расплывались… меркли… таяли… будто она смотрела на него сквозь витражное стекло…

Растерзав её губы изнуряющим, горячим поцелуем, мужчина навалился крепче, впился губами в шею, скользнул языком по пульсирующей жилке, принуждая содрогнуться под волной колючих мурашек. Медленно опустился к груди. Пощекотал языком набухший сосок, а затем осторожно коснулся губами напряженного живота, обрисовав ореол вокруг пупка.

Жарко… Влажно… Приятно…

Пот градом стекал по её телу, пропитывая светлую простынь.

Волосы падали на лицо, липли к губам, путались на языке, когда она снова и снова утробно постанывала в ответ на его прикосновения и ласку.

По бедру скользнула горячая рука, медленно поднимаясь к обнажённой ягодице, отчего Мария снова попыталась оттолкнуть от себя незнакомца, но тот лишь перехватил ей руки, болезненно вдавливая в кровать.

Мужские ласки сводили с ума… дурманили разум… растекались сладостной истомой по дрожащему телу.

Не успев увернуться, Мария ощутила на губах горячий язык, что настойчиво приказывал ей подчиниться.

Охмелевшее сознание безвольно качалось на волнах разливающегося по венам возбуждения…

Горячие мужские руки ласкали её тело. Сжимали ягодицы. Царапали поясницу, заставляя невольно дрожать и всхлипывать, втягивая воздух сквозь стиснутые зубы.

Чувствуя, как ей в бедро упирается горячая мужская плоть, Мария испытала удушающую волну возбуждения.

Крепкую. Сводящую с ума. Выжигающую все её мысли!

Выгибаясь навстречу очередной ласке, Мария встретила его жадный поцелуй приоткрытым ртом, снова и снова наслаждаясь их близостью. Наслаждалась его красивым телом. Утопала в приятном аромате. Сходила с ума от удовольствия и сладостного исступления.

В какой-то момент мужчина осторожно подмахнул бедрами, упираясь в неё затвердевшим членом, и она испуганно распахнула глаза, впиваясь взглядом в погруженный во мрак потолок монастырской кельи.

Жадно хватая ртом воздух, сама не зная, от чего задыхается, Мария крепко сжала кулаки, болезненно впиваясь ногтями в едва зажившие ладони, пыталась привести себя в чувства.

Прикусывая губы, снова и снова проглатывая тяжелые, сухие хрипы, она старалась не разбудить, Аврору.

Нужно было успокоиться! Расслабиться! Вернуть контроль над дрожащим телом!

На этот раз её ощущения были куда острей. Ярче. И намного. Намного сочней!

Не считая мужского лица, этот сон практически ничем не отличался от реальности, доводя Марию до самого настоящего исступления.