Андрэ Нортон - Планета повелителя зверей

— Уиддерс!

— Ну наконец-то вы пришли в себя! — с нескрываемой радостью воскликнул чужеземец, что, конечно, лишь еще больше разозлило Хостина.

Попробовав успокоиться, он спросил:

— Уиддерс, вы уже в Синем секторе?

— Да, почти в пункте назначения. Как голова, не болит? Говорил же, сам разберусь — я свое дело знаю…

— Уиддерс, послушайте, немедленно возвращайтесь! — Землянин прекрасно понимал, что богатому чужестранцу бесполезно что-либо объяснять. Однако в кабине находился пилот, бывший исследователь, опытный человек, который прожил на Арзоре достаточно, чтобы трезво оценить опасность ситуации. — Форджи, не глупите, возвращайтесь скорее, вы нарушаете табу, противитесь воле всего туземного народа! Поворачивайте, пока вас не засекли. Да за такие выкрутасы вас с планеты выгонят!

— Ого, Сторм, голова-то, похоже, сильно болит, — издевательски протянул Уиддерс, а затем, добавив в голос металла, продолжил: — Туземцы нас даже не увидят, у флаера силовое поле, мы обязательно долетим. Никто — слышите, никто! — не смеет указывать мне, как поступать, когда на карту поставлена жизнь моего сына. Будем держать вас в курсе. Конец связи.

Щелчок — и соединение прервалось. Хостин опустил микрофон и взглянул на Логана: недавно еще свежее и загорелое лицо юноши осунулось и покрылось болезненной бледностью.

— Он летит прямо туда.

Горгол поднялся и, неловко опираясь о стену палатки, показал свободной рукой:

— Кротаг, надо идти к Кротагу.

— Нет! — выдохнул Хостин и указал на микрофон. — Позвоним Стражу порядка. Он представитель закона…

— Чужеземного закона! — Каждым своим движением норби выражал глубочайшее презрение.

Логан встал из-за стола; юноша пошатывался, но держался прямо и размеренно говорил на языке жестов; благодаря туземному костюму казалось, что Логан выступает с церемониальной речью на собрании племени.

— В прошлый сезон дождей в земли Куэйдов явился некий Хадзап, он без спросу перерезал скот и забрал шкуры. У Хадзапа не было права на охоту: если бы он попросил, семья Куэйдов по традиции дала бы разрешение. Однако Хадзап предпочел действовать тайком: отнес шкуры в космопорт, чтобы обменять их у чужаков на богатства и прославиться в глазах соплеменников. Это позор для всего клана замлы, да? Но разве собратья Куэйдов схватили Хадзапа и судили его по своим законам? Нет. Брэд Куэйд поступил, как требовал обычай: отправил Кротагу посла, своего сына, и предложил все обсудить. Кротаг согласился: «Да будет так» — и отправил тебя, Кавок, чтобы, как полагается, передать Куэйду волю вождя и пригласить его поговорить. Куэйд встретился с Кротагом и поведал ему о случившемся. А потом уехал из лагеря норби, оставив Хадзапа в распоряжении соплеменников. И впоследствии Куэйд ни разу не спросил, наказали ли шосонны вора: повел себя, как следует вождю. Я говорю правду?

— Да, — ответили туземцы.

— Вы можете возразить, что злодеяние чужеземца куда страшнее, чем проступок Хадзапа. И здесь вы правы, но не думайте, что мы не осуждаем поведение инопланетянина. Человек без клана опозорил нас. Он отлично понимал, что мы любой ценой остановим его, и все равно сделал по-своему. Страж порядка поступит с ним по нашему закону, так же как Хадзапа осудили по-вашему. Чужеземец совершил тяжкое преступление, которое причинит вред и поселенцам, и норби. Это правильно?

— Правильно, — согласился Горгол. — Но Кротага все равно надо предупредить. Ведь это вождь пустил вас сюда, поэтому он тоже будет отвечать за грех чужака.

— Согласен, — кивнул Хостин. — Пусть один из вас отправится к Кротагу, а мы подождем здесь и попробуем вызвать Стража порядка по воздушному рупору.

— Кровью клянетесь, что не уйдете? — Горгол перевел взгляд с Хостина на Логана. — Ладно, и так верю: вы еще ни разу не нарушили слова. Поеду я. Кавок останется: если придут члены других кланов, он поговорит с ними от имени племени замлы и расскажет про столб мира.

Горгол уехал, а поселенцы, сменяя друг друга у коммуникатора, упорно, но, увы, тщетно старались дозвониться шерифу в Пики. Попытки достучаться до Уиддерса и Форджи также не увенчались успехом. Землянин (без особой, впрочем, надежды) прикидывал, насколько далеко можно забраться на флаере в Синий сектор, прежде чем станет невыносимо жарко.

— Подумаешь, делов-то: приземлятся где-нибудь и спрячутся от зноя, — заметил Логан.

— Как говорится, дуракам закон не писан… Уиддерса предупредили, что в Синем секторе живут каннибалы и соваться туда нельзя. Не настолько же он глуп, чтобы лезть на их территорию!

— Уиддерс не похож на человека, который трезво оценивает силу туземцев, — возразил Логан. — И к тому же он обзавелся всеми мыслимыми и немыслимыми прибамбасами. Не удивлюсь, если этот тип втихаря протащил на борт бластер! Чужак ни капельки не сомневается в том, что отразит любое нападение аборигенов.

Пожалуй, Логан был абсолютно прав. Уиддерс и впрямь считал себя неуязвимым — современным цивилизованным человеком, которому противостоит горстка дикарей с камнями и палками, а потому, как и любой чужеземец, недооценивал норби: да, на его стороне новейшая техника, но и у них есть неоценимое преимущество — вековая мудрость жизни в арзорской глуши.

— Сли-и-и! — В открытую дверь палатки ворвался приглушенный свист, и поселенцы вздрогнули от неожиданности.

Хостин вышел наружу. Баку и Сурра не предупредили его заранее, следовательно, знали гостей; однако Сторм разозлился на себя: надо было приказать кошке и орлице охранять территорию.

Из входа в палатку лился свет: землянин застыл в дверях, разглядывая в темноте фигуры всадников. Группа выступила в центр каньона: во главе военного отряда ехал Кротаг. Вождь спешился, но повелитель зверей не торопился подходить, ожидая сигнала от вождя. Сейчас не стоило извиняться и оправдываться: Горгол наверняка уже все рассказал туземцу. Похоже, норби направились сюда еще до того, как получили вести от гонца, — очень уж быстро добрались до палатки. Теперь все зависело исключительно от воли Кротага, и, согласно обычаю, Хостину полагалось, не вмешиваясь, ждать его решения.

Землянин пропустил вождя внутрь; следом вошел еще один туземец. В отличие от остальных, этот норби не носил защитного ожерелья из клыков йориса или пояса с ножнами. Худощавое тело облегала эффектная длинная рубаха из черно-белых перьев, искусно притороченных к сетчатой основе из шерсти фравна; образ довершали иссиня-черные рога. Широкие (не меньше дюйма!) кольца черной краски окаймляли глаза, придавая лицу колдуна пугающее сходство с черепом. Сверху туземец надел коротенькую, до колена, накидку из переплетенных шерстяных нитей, также украшенную перьями, но на сей раз желто-зелеными. На шее на белом шнурке висел маленький черный барабанчик.