Гарет Пауэлл - Арсенал ножей

Усмехнувшись уже в открытую, я показала Судак средний палец:

— Не хотите ли вместе с вашей армадой поцеловать меня в зад?

Она побагровела. Отвела взгляд на свои тактические экраны, видимо гадая, каким образом мы так резко ускорились.

— Чертова дура, — прошипела она.

Я погасила улыбку:

— Отсоси!

Разорвав связь, я сосредоточилась на показаниях табло. Спасибо Джонни за его идею разогнаться вместе с «Зудом», спасибо ремонтникам-драффам — мы уже почти достигли необходимой скорости, и я уже чувствовала, как «Злая Собака» начинает колебаться между реальностью и нереальностью, ныряя в гипер и выныривая наружу подобно дельфину перед носом корабля. «Адалвольф» держался рядом, подстроившись к нашей скорости и курсу. Походило на то, что нам, куда бы мы ни направились, предстоит наслаждаться его обществом.

— Принимаю передачу с корабля Судак, — уведомила меня «Злая Собака».

— Игнорируй. Не желаю с ней разговаривать.

— Это не Судак. Он назвался Алексий Бошняк.

— Кто такой?

— Понятия не имею.

Перед носами наших кораблей сверкнул световой луч. Стреляли по нам, но расчетам Судак сильно мешал тот факт, что половину времени нас здесь просто не было.

Я видела, как «Адалвольф» выбросил облачко мин, чтобы задержать погоню. А потом мы окончательно ушли в прыжок, и на экране потянулись рваные полосы тумана, уплывающие в тревожное, непостижимое ничто.

Буря прошла.

Мировое Древо стоит.

Часть веток обломалась, но остальные еще крепки.

Благодаря Ноду.

Благодаря потомкам.

Работали на спасение корабля.

Спасали Беспокойную Собаку — наше Мировое Древо. С нее начинаются все дороги и на ней заканчиваются. Здесь я родил потомков, и они не знают другого дома.

Хороший дом для строительства гнезд.

Храбрый дом.

Умный дом.

Вечный дом.

Я нашел механика спящим в гнезде. Тринадцать младенцев свернулись вокруг него в поисках тепла и защиты. Некоторые еще не сняли крошечных инструментальных портупей. Когда я вошел, взрослый высунул одно лицо.

— Теперь спать, — сказал он. — Работа сделана, теперь отдых. Другая работа потом.

Кучка драффов пахла, как горное озерцо, в которое кто-то выплеснул бутылку ополаскивателя для зубов. Водорослями и мятой. Приятный запах, но странноватый.

— Я не насчет работы, — уверил я его.

— Работал, теперь устал.

— У меня для тебя сообщение.

Из-под тела показалась еще одна голова, и драфф уставился на меня с двух сторон непроницаемыми черными глазками.

— Какое сообщение?

— От механика-драффа с «Души Люси». Его звали Чет. Он просил меня передать.

— Знаю Чета.

— Знаешь?

— Мы забрали Чета. Его тело на борту.

Я встал на колени перед гнездом, чтобы не смотреть на него сверху вниз.

— Правда?

— Чет умер.

— Он просил сказать тебе, что белые корабли — кузены.

— Чет сказал мне, прежде чем умер.

— Он говорил, это очень важно.

Нод покачал головами из стороны в сторону — жест недоумения. Я помнил его по знакомству с Четом.

— Смысл неясен. Сказал что-то еще?

Я попробовал вспомнить.

— Нет, больше ничего. Только эти три слова: «Белые корабли — кузены».

— Хм… — Драфф задумался. Потом расправил и сомкнул пальцы — так они улыбались. — Чет всегда был странный. Всегда на своей ветке.

Ясно было, что его сообщение для Нода ничего не значит. Я вздохнул и поднялся на ноги:

— В общем, я обещал передать и передал.

— Спасибо тебе, Шульц.

Я двинулся на выход.

За моей спиной прозвучал вопрос:

— Ты любил Чета?

Я задержался перед дверью:

— Пожалуй, да.

— Ты пытался его спасти?

— Да.

Пальцы вокруг лица драффа медленно раскрылись и закрылись — моргнули.

— И за это тоже спасибо.

Я ушел, уселся в кают-компании «Злой Собаки», где на стенном экране висели россыпи звезд. Неправдоподобной и нелепой казалась мысль, что среди этих крошечных искорок сражаются и гибнут корабли. Отсюда звездное небо выглядело таким же безмятежным и вечным, как для наших пращуров на африканской равнине.

Вошла Эддисон, подсела ко мне на диванчик и тоже засмотрелась. Она собрала волосы пучком на затылке, а серьга в ее правой брови поблескивала в мягком освещении. Взглянув на нее, я понял, что сдержу слово. Как видно, когда мир рушится, на многое начинаешь смотреть по-другому и понимаешь, что действительно важно. Итак, с сегодняшнего дня нет больше Счастливчика Джонни Шульца. Невозможно разыгрывать роль купца-капитана, после того как твой корабль съеден межпространственным монстром и паразиты, попадавшие с его шкуры, погубили почти всю команду. Теперь, когда с одной стороны эти твари, а с другой — Кинжальный флот, между ними не будет места охотникам за удачей.

Мир изменился, на нас надвигался апокалипсис. Можно было сломаться под нанесенным мне ударом, свернуться в комок и ждать смерти — или придумать, как ударить в ответ. Большую часть жизни на первом месте для меня стояло собственное счастье и выживание, а теперь пора было разогнуть спину и вспомнить, что я принадлежу к человечеству. Пора было сделать что-нибудь полезное, хотя бы отомстить за погибшую команду. Иногда взросление — это не только ответственность за собственные поступки, но и за друзей, за семью, за весь свой род.

Я хотел, чтобы Джонни Шульц отныне стал другим человеком. Но в то же время я горько досадовал на необходимость перемен. Всего несколько дней назад я вел с жизнью увлекательную и вольную игру. А быть взрослым — такая обуза, столько разных и страшных обуз. Но если «Злая Собака» сумела переменить шкуру и найти новую цель жизни, значит и я смогу.

В смысле, неужели это так трудно?

К вечеру мы все собрались в кают-компании. Шульц с Эддисон сидели рядом, временами соприкасаясь кончиками пальцев. Люси уселась рядом с Шульцем, поджала ноги и пристроила голову ему на плечо. Все трое щеголяли синяками и ссадинами, и глаза их смотрели куда-то вдаль — я часто видела такие взгляды у спасенных после катастрофы.

Престон занял кресло в том же ряду. Он выглядел усталым и беспокойно ерзал. Нод со своими выбрался из машинного, и сейчас они спали у задней стены, свернувшись на манер табуреточек для ног.

— Хорошая новость — мы ушли, — начала я. — Плохая новость — я понятия не имею, куда нам деваться.

Я после прыжка так и торчала в своем кресле, ломая голову в поисках безопасного места, — места, где можно будет дозаправиться и пополнить запасы, не навлекая на себя ярости нимтокцев и Кинжального флота.

Шульц поднял руку и сказал:

— Раз возвращаться нельзя, может быть, двинуть дальше во Множественность? Там они не смогут нас преследовать.