Наталья Свидрицкая - Хроники Нордланда: Кровь Лары

Барона он ждал в эркере лучшей местной гостиницы, скрывшись от посторонних глаз. Слава Богу, явился тот без своей ведьмы, один вид которой приводил Кенку в ярость. Драйвера сопровождал только Гестен, тип наглый и неприятный, но хоть нормальный человек и, говорят, лихой рубака и настоящий рыцарь – в том смысле, в каком Кенка это понимал. Во всяком случае, Кенке он был несказанно приятнее, чем ведьма, и уважения он к нему испытывал куда большее, чем к Драйверу, которого всегда презирал.

Напомнив барону, чтобы тот продолжал сидеть в Найнпорте и носу не высовывать дальше Кеми и Крыжа, Кенка наконец, завел речь о том, что, собственно, и привело его сюда.

– Как вышло, что Хлоринг отнял у тебя свою бастардку?

– Кто-то выдал ему дом в Сандвикене. – Неохотно ответил Драйвер. За последнее время он сильно сдал. Холёный красавец выглядел весьма потасканным красавцем, который или сильно не высыпается в последнее время, или сильно пьёт, или и то, и другое одновременно. Волосы стали сальными и неухоженными, а неокрашенные корни выдавали, во-первых, истинную невзрачно-русую масть своего обладателя, а во-вторых, его не малый возраст – седины у Драйвера было предостаточно. Под усталыми покрасневшими глазами набрякли мешки, цвет лица стал красноватым, а местами и желтоватым, углы губ брюзгливо опустились, сильнее обозначились сетки морщин у глаз и у рта. А меж бровей, тоже поблекших без краски, и утративших чёткую форму без регулярного выщипывания, этих самых морщин было аж три. Всегда безупречный наряд Драйвера тоже выглядел небрежным и потасканным, как и сам его владелец.

Впрочем, сам Драйвер ещё не осознал всей полноты перемен и по-прежнему ощущал себя блистательным красавцем, и впечатление это производило где-то даже жалкое. Недостаток средств на предметы роскоши, привычное питание и необходимые ему удовольствия сильно подействовали на Драйвера, сделав его раздражительным и в то же время – унылым и сварливым. И эти перемены Кенку очень и очень радовали.

– Кто-то! – Не выдержал Гестен. – тварь пучеглазая, Фриц-вонючка, докторишка твой! Шкуру бы с него содрать заживо…

– Где я ещё такого врача найду?! – Огрызнулся Драйвер. – Выпорол его, и хватит… И из замка его больше одного не выпускать, чтобы не повторилось такого…

– Что, такой хороший медикус? – Заинтересовался Кенка. Чтобы Драйвер, и не убил того, кто его так подвёл?! Нет, видать, медикус и вправду замечательный! Кенка про себя сделал пометочку: когда с Драйвером будет покончено, чудо-доктора нужно будет поберечь и прибрать себе. Барон скривился, неприятно задетый интересом Кенки, но сказать ничего не посмел. Только кивнул.

– Брат очень недоволен тем, как дело обернулось с этой соплячкой. Это его девчонка, и он должен её получить. Впрочем, теперь это не твоя забота, и никакой платы за неё не жди. А вот на чём ты можешь подзаработать немного, так это на эльдар, чем моложе, тем лучше. Привоз уже был? Нет ещё?

Драйвер насупился. Он понятия не имел, зачем Кенке или его брату эльдар, какой бы молоденькой и красивой она не была. Подозревая, что адекватной платы от скупердяя Кенки он всё равно не получит, Драйвер решал, как быть: сказать, что Привоз уже был и никакой эльдар в этот раз там нет? Но Гестен его опередил, будучи и смелее, и решительнее, чем его господин:

– Немного подзаработать, граф? Нет, «немного» нас не устраивает. Эльдар – товар штучный, и очень дорогой. Выставляя её гостям, мы с неё поимеем, на минуточку, раз в двадцать больше, чем твое немного, и это в самой малой степени.

Кенка вытаращился на него своим знаменитым «взглядом василиска», от которого ёжились и королева, и даже наглецы Бергстремы, но Гестен, видимо, был вообще отморозком, потому, что даже не переменился в лице. Сидел, отставив ногу и подбоченясь, и нагло разглядывал грозного графа. Вовремя вспомнив, что этот наглец слывёт великолепным бойцом, Кенка не удержался, ядовито поинтересовался:

– Раны-то не беспокоят? Те, что тебе Хлоринг нарисовал? Далеко пойдёт, щенок, раз такого рубаку уделал… если правда, конечно, что о тебе говорят.

Шпилька попала в самое оно: Гестен потемнел лицом, ноздри раздулись, глумливое выражение исчезло с лица в мгновение ока.

– Между нами ещё не кончено ничего, не волнуйся, граф. Мы с Хлорингом ещё встретимся. И знаешь, что я сделаю?.. Вырежу его наглые зенки, и в банке замариную. Сиськами святой Анны Кемской клянусь, ещё до Михайлова дня я это сделаю! Будет стоять у меня на столе. Вот увидишь. Специально покажу.

– Ты уж покажи, не забудь, сделай мне такое одолжение! – Ответил Кенка, радуясь, что уел наглеца. – Покажи мне свидетельство победы своей великой! Порадуй меня. – И, не давая ему времени для достойного ответа, обернулся к Драйверу.

– Я сказал, ты меня услышал. Мне нужна эльдар, молоденькая и нетронутая, ты понял? И не суетись, оплата будет достойная. Я же знаю, – он хрюкнул от удовольствия, – что ещё немного, и вы зубы на полку сложите! Так и быть, подкину вам на пиво и хлебушек, не дам умереть с голода… Но не за так, понятно? И мне плевать, где вы возьмёте девку, которая мне нужна. В ближайшее время она должна быть у меня.

Возвращался он в Лосиный Угол, размышляя о вещах, в основном, приятных. Он обдумывал план, который не раз излагал ему брат: о возможном марьяже своей дочери с Гаретом Хлорингом. Если ничего не получится с Габриэллой, – говорил герцог Далвеганский, – то придётся вернуться к этому варианту. И вариант этот, если честно, самому Кенке нравился гораздо больше с тех пор, как он как следует обдумал его и прикинул все выгоды. Кенка был тугодум, но не дурак. Он не поспевал за меняющейся ситуацией в отличие от брата, который всё схватывал на лету и был гибок и быстр на выводы и реакцию, легко менял планы прямо по ходу ситуации и имел несколько вариантов на любой форс-мажор в рукаве. Кенка выстраивал в голове конструкцию ситуации долго, тщательно, не понимая, что застывшие формы не годятся для стремительно текущей действительности. Планы его были не плохи сами по себе, но рушились именно из-за того, что он не учитывал ни противодействия, ни случайностей, ни человеческого фактора. Обдумав план брата насчёт марьяжа Гарета и Анастасии, Кенка не мог уже думать ни о чём другом. Да, принца он ненавидел. Красавец, баловень судьбы, наследник престола, богач, муж прекрасной эльфийки, отец двух сыновей, друг европейских монархов и герцогов. И всё только потому, что повезло родиться Хлорингом! Разве это справедливо, разве это честно?! Кенка, участвуя в нападении на Лару, только помог восстановить справедливость и уравнять неравенство. А издеваясь над сыном Гарольда Элодисского, только укреплял победу справедливости. Так он считал, и не чувствовал себя виноватым совершенно. Потому и не видел никаких препятствий для брака своей дочери с Гаретом, напротив, это отлично вписывалось в его концепцию. В Европе если что-то и знают про Нордланд, то только в связи с Хлорингами, и став тестем герцога Элодисского, Кенка получит доступ и к европейской знати. После смерти зятя, разумеется. Пока его конь, гнедой красавец-олджернон, потряхивая головой, рысил в сторону Кемской дороги, Кенка весь пребывал в приятных мечтаниях. Не успел он доехать до Лосиного угла, а уже стал герцогом Элодисским и Далвеганским, принцем, наследником бездетного брата, и решал, за кого из европейских королей или принцев выдаст вдовую дочь. С таким-то приданым, – рассуждал он, считая всё огромное состояние Хлорингов уже своим собственным, – да и из себя не уродку, её с руками оторвут!