Наталья Свидрицкая - Хроники Нордланда: Кровь Лары

– Точно-точно, он так и говорит!!! Ой, а что это?! – Она увидела двух мулов, бодренько топотавших по дороге, впряженных в телегу с сеном. Сена была такая гора, что у Марии рот приоткрылся, и пришлось придержать шляпу рукой. – Как они это везут?!

– Сено легкое, Тополёк. – И вновь она прыснула, весело взглянув на него.

У ворот они спешились – Гарет подхватил Марию, помогая спешиться, и чуть не задохнулся от ее близости и тепла ее трепетного тела. Ему казалось, что никогда еще он не прикасался к телу столь желанному и сладостному! После этого испытания ему пришлось какое-то время приходить в себя, благо, что Мария, очарованная, только осматривалась по сторонам, придерживая шляпу, даже разворачивалась и шла спиной вперед, чтобы как следует рассмотреть очередное чудо. Матиас и кнехты следовали за ними в отдалении, получив строгий приказ герцога, и с интересом посматривали на девушку, которую считали эльфийской кузиной Хлорингов.

– Да, эльфийки, они… – Матиас прочистил горло. – Есть, на что посмотреть.

– Да. – Коротко согласился кнехт, так же не сводивший с Марии глаз. – Красота, она и есть красота. Что тут скажешь?..

– Я милорда своего таким еще никогда не видел… – Протянул Матиас. – Все-таки, не человек, он не человек и есть, и к своим его, видно, тянет сильно.

У ворот в Старый Город выступал балаганчик: деревянные куклы, фольклорные герои Нордланда, хитрый Гензель, жадный Торкилль, прекрасная Марта и храбрый, хоть и туповатый, сэр Джон. Плоские соленые шутки и хамское поведение деревянных кукол вызывали хохот в толпе, и восторг у Марии. Гарет стоял за ней, почти касаясь ее, пока она жадно впитывала каждую шутку, каждое событие, хохотала, хлопала в ладоши, и улыбался, получая какое-то, прежде ему незнакомое, удовольствие от ее детского восторга. Он восхищался ею, и испытывал странную, пронзительную нежность к этой девушке, страх за ее открытую всему миру душу. Как и Гэбриэл, Гарет всем сердцем, отнюдь не черствым и не холодным, чувствовал ее уязвимость и ранимость. «Будь на моем месте скотина какая-нибудь, – думал он в смятении, – как легко было бы ее ранить, воспользоваться, сломать! Не-е-ет, только самая высокая башня и три дракона, семь!!!». Представление окончилось, и они пошли дальше, в трактир «Золотые шары», для богатых клиентов, куда ходили рыцари и члены магистрата. Их усадили в эркере, и хозяин и его дочь приносили блюда, а Матиас, забирая их, сам обслуживал своего господина и его гостью, так как простолюдинам, даже богатым, нельзя было прислуживать особе королевской крови. Мария и не подозревала, что еда бывает не только вкусной, но и красивой! Каждое новое блюдо она встречала восторженным аханьем и сначала долго разглядывала.

– Я боюсь это есть! – Воскликнула в веселом отчаянии. – Это так прекрасно!!! Это всегда так бывает, это все так едят?!

– Нет, это мы так едим. – Смеялся Гарет. – Простому человеку это не по карману. Угощайся, Тополек, пробуй. Должны же мы выяснить, что ты любишь? Пока что я понял, что тебе нравится глупый сэр Джон и теща Гензеля.

– Мне его было жалко. – Покраснела Мария. – И ее тоже. Над ними все так смеялись, а они ведь не такие уж и плохие. Просто простые… как и я, да?

– Ты удивительная девушка. – Мария увидела в его глазах такую нежность, что у нее мурашки побежали по коже, и стало так… сладко, хорошо, страшно, неловко… Гэбриэл смотрел тоже ласково и нежно, но не так… или она – смотрела не так сейчас?..

– Правда, я не шучу. Ты самая удивительная девушка из всех, кого я видел в своей жизни. Вот, начнем с салата…

Мария попробовала перепелов, оленину, грибные шляпки, в которых лежали мелко порезанные тушеные овощи и раковые шейки, рулет из свиной отбивной с грибами и луком, различные рагу, соусы, закуски… Гарет давал ей крохотные порции, но всего было так много, что скоро она, смеясь, стала отнекиваться, утверждая, что объелась.

Ей понравились раки, и Гарет имел неосторожность ляпнуть, что их варят, живьем бросая в кипяток. Мария, которая на своем опыте познала боль и страдания, побледнела так, что он сам испугался. Девушка осторожно отложила в сторону лакомство и отвернулась к окну, и Гарет встревоженно спросил:

– Что с тобой, тебе плохо?

– Нет. – Ответила Мария, за неимением фартука начав крутить в трубочку край скатерти. – Просто… у них была такая страшная смерть.

Гарет едва не чертыхнулся вслух, некстати подумав о том, что она имела в виду, и с досадой понимая, что и сам не сможет об этом не думать теперь. И вряд ли в обозримом будущем станет есть раков… А как он их любил!

– Да. – Сказал вслух. – Но лучше не развивать эту мысль, а то мы очень далеко уйдем. Я не фея, и не Фанна, без мяса сыт не буду.

– Я тоже. – Призналась Мария, прыснула, и они рассмеялись снова, вместе. Но раков от себя убрали. Перепробовали сладкое. Герцогу нравилось смотреть, как Мария ест: держаться за столом Тильда ее уже научила, и вела себя девушка достойно. И при этом так явно наслаждалась, так вкусно это делала, что даже просто смотреть на нее было тоже – наслаждением. При этом Гарет продолжал рассказывать, как впервые, после детского пони, сел на настоящего коня, как получил свой первый меч. Мария слушала его совсем не так, как прежде слушали его женщины. Каждая из них слушала его, стараясь показать, какая она внимательная, и как ей интересно все, что он говорит, с одной только целью – и Гарет прекрасно это знал. Но в Марии вовсе не было этого женского коварства; вся она была – свет и искренность. И снова Гарет холодел от страха за нее, сердце сжималось.

Но Мария только засмеялась, когда он сказал ей об этом.

– Я не боюсь! И вы туда же! Гэбриэл тоже думает, что я такая слабенькая и ранимая, и Тильда, и Моисей, а Ганс вообще охраняет меня, словно я стеклянная. Но я не слабенькая! Я знаю, как много в мире зла! На самом деле, прежде я только зло и знала. Сейчас я словно на острове каком-то, где все чудесно, но это только до тех пор, пока вы меня охраняете, я это понимаю! И никому не верю. Мне и Гэбриэлу трудно было поверить в первые дни, я все ждала, что он рассмеется и скажет, что это все была игра, а теперь все будет по-прежнему. Только этот страх во мне еще и живет, а больше я ничего не боюсь. Я перестала бояться, когда на моих глазах умерла моя подруга, Трисс. Я очень любила ее, очень, очень. Во мне что-то умерло вместе с нею, навсегда. – Мария сказала это очень спокойно, даже отрешенно, но Гарет смотрел при этом ей в глаза, и его поразило их выражение. Настолько, что сердце сжалось от боли. И он спросил, сам зная, что ответ ему не понравится:

– Как она умерла?

– Как все мы умирали там? – Так же спокойно переспросила Мария. – Страшно. Гости издевались над нею, пихали ей внутрь всякие вещи, и порвали ее изнутри. Доктор посмотрел ее и велел сбросить в колодец. Она еще стонала. Но уже была не нужна. Мясо стало негодным. Спасибо большое, я сыта.